ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ШКОЛА

Карл Менгер (1840-1921) после небольшого периода государ­ственной службы был приглашен на одну из двух кафедр полити­ческой экономии юридического факультета Венского университе­та, где работал до конца своей официальной карьеры (1873-1903). Это место нельзя назвать идеальным по причине отсутствия сво­ей собственной традиции в данной области, не говоря уже о все­мирном признании, а также потому, что составлявшие его ауди­торию будущие юристы и чиновники  весьма слабо интересовались тем, о чем он говорил, — если вы преуспели в изучении граж­данского и государственного права, вы можете позволить себе провалиться на экзамене по экономике. Но этот стойкий чело­век неустрашимо и настойчиво пробивал себе дорогу, находил соответствующих его интеллектуальному уровню учеников и — правда, не без периода отравляющей жизнь борьбы — основал школу, которая оказалась жизнеспособной и сплоченной и, хотя не располагала всеми средствами и преимуществами, которые обычно обусловливают подобные достижения, оказывала между­народное влияние вплоть до распада (временного?) в 1930-х гг. Фундаментальный принцип предельной полезности субъективно был его собственным изобретением, хотя приоритет первооткры­вателя, конечно, принадлежит Джевонсу. Таковы как с субъек­тивной, так и с объективной точки зрения многие теоремы, встре­чающиеся в его исследованиях. Он был осмотрительным мыс­лителем и редко (если вообще) ошибался, его гений становится лишь более впечатляющим вследствие недостатка в его трудах соответствующих математических инструментов. Основные корни его учения лежали в той немецкой теоретической традиции, пи­ками которой стали Германн и Тюнен. Но влияние Смита, Рикардо и в особенности Дж. С. Милля также несомненно. Менгер, так же как и Джевонс, считал, что именно их учение он револю­ционизировал. Именно поэтому их можно считать в определен­ном смысле его учителями. Его «Основы учения о народном хо­зяйстве» (1-е изд. — 1871; 2-е изд. вышло в 1923 г., когда автор уже был в преклонном возрасте, существенные дополнения в нем отсутствуют), так же как и другие работы, некоторые из коих будут упомянуты ниже, были переизданы в четырех томах Лон­донской школой экономики (Collected Works. 1933-1936). Вве­дение Ф. А. фон Хайека в первом томе этого издания является лучшим источником информации о Менгере как человеке и мыс­лителе. См. также: Block Н. S. Carl Menger//Journal of Political Economy. 1940. June. [Английский перевод — Principles of Eco­nomics — с предисловием Ф. X. Найта был опубликован в 1950 г.] Как уже отмечалось, экономическая наука подобна большо­му омнибусу, наполненному множеством пассажиров с несоизме­римыми интересами и способностями. Однако в том, что касается чистой теории, по моему мнению, величайшим из всех эконо­мистов является Вальрас. Его теория экономического равнове­сия  объединяет в себе «революционную» креативность и класси­ческий синтез, это единственная работа из написанных эконо­мистами, которая заслуживает сопоставления с достижениями теоретической физики. По сравнению с ней многие теоретиче­ские исследования данного периода — и более поздние, — каки­ми бы ценными сами по себе и субъективно оригинальными они ни были, выглядят как лодки рядом с океанским лайнером, как неудачные попытки рассмотрения того или иного конкретного аспекта вальрасианской истины. Эта теория является важной вехой на пути экономистов к строгой или точной науке и, несмот­ря на свою устарелость в наши дни, все еще составляет основу большей части современных теоретических исследований. К со­жалению, сам Вальрас придавал слишком большое значение сво­им сомнительным философствованиям о социальной справедли­вости, своей схеме национализации земли, своим рецептам де­нежной политики и прочим вещам, не имеющим ничего общего с его великолепным достижением в чистой теории. Это стоило ему благоволения многих компетентных критиков и явилось, как мне представляется, испытанием терпения для многих его чита­телей. В любом случае вышеприведенные похвалы следует отно­сить только на счет его чистой теории.

Мари Эспри Леон Вальрас (1834-1910) был французом, и не только по рождению. Стиль его рассуждений и характер его до­стижений типично французские в том же смысле, в каком тако­выми являются пьесы Расина и математические работы Ж. А. Пу­анкаре. Французскими были и все корни его достижений. Сам он подчеркивал влияние своего отца Огюста Вальраса и Курно. Но, как отмечалось выше, следует учитывать и влияние Сэя, его подлинного предшественника. А за спиной Сэя вырисовывается вся французская традиция: Кондильяк, Тюрго, Кенэ, Буагильбер, независимо от того, как много или мало Вальрас сознательно почерпнул из нее. Он оказывал традиционное уважение А. Сми­ту. Остальные великие англичане для него мало что значили.

Карьера Вальраса демонстрирует типичную неспособность прирожденного мыслителя решать практические проблемы лич­ной жизни. Он был слишком оригинальным, чтобы добиться ус­пеха в период обучения. Его образование горного инженера, ко­торому он обязан своими познаниями в математике, не обеспе­чило ему средств к существованию. Он обратился к независимой  журналистике, разрабатывая свои разнообразные идеи о соци­альной реформе — типичные в то время для французского ради­кала из среднего класса, — но не добился успеха.³ И все-таки счастливый шанс спас его гений от опасности остаться нереали­зованным. В 1860 г. Вальрас был приглашен на международный конгресс по налогообложению в Лозанне. Там он выступил с до­кладом, получившим благосклонный прием.