ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ШКОЛА

100 Hot Books (Амазон, Великобритания)

Й.А. Шумпетер. История экономического анализа /пер. с англ. под ред. В.С. Автономова,
в 3-х т. Т. 1. – 552 с., Т. 2. – 504 с., Т. 3. – 688 с. СПб.: Экономическая школа, 2001 г.

3. Франция

     Ситуация во Франции в период с 1870 по 1914 г. была до­вольно странной. Вальрас проводил свои исследования (пример­но до 1892 г.), фигура Курно вновь возникла после забвения. В фактологической области анализа работали Ле Пле и его шко­ла, Симиан, Левассёр, Манту, Мартен и многие другие.¹ Пере­числив лишь пиковые достижения, мы, возможно, захотим по-

      ¹ Речь о Ле Пле шла выше (см. часть III, главу 4); о Симиане и Левассёре мы говорили в главе 4 этой части.

ставить французскую экономическую науку на первое место сре­ди всех других. Но, за исключением фактологических исследо­ваний, эти пиковые достижения практически не получили ши­рокого распространения; кроме того, отсутствовали симптомы разносторонней деятельности, позволяющей быстро наверстывать отставание в наши дни.² Посредственная репутация французской университетской экономической науки того периода, однако, бы­ла обусловлена не ее недостатками в сфере «чистой теории» — равно как и в прикладных областях, — но чем-то иным, что бу­дет препятствовать признанию современными радикалами a limi­ne <с порога — лат.>, а именно либерализмом в гладстоновском смысле. Политические пристрастия ведущей группы французс­ких экономистов были столь очевидными и в такой степени про­являлись в каждой написанной ими строке, что у нас нет друго­го выбора, кроме как принять политические критерии в остав­шейся части этого обзора.

      В соответствии с этим рассмотрим прежде всего крайних сторонников laissez-faire, которые известны как «парижская груп­па», так как они контролировали Journal des economistes, новый словарь, центральную профессиональную организацию в Париже, College de France и другие институты, равно как и большую часть средств популяризации — настолько значительную, что их по­литические или научные оппоненты испытывали манию пресле­дования. Даже по прошествии времени чрезвычайно трудно дать правильную оценку этой группе, которая была также и школой в нашем смысле. Я упомяну лишь некоторые имена, которые при­влекут внимание заинтересованного читателя к работам этой шко­лы, и, вместо того чтобы характеризовать отдельных ее членов, попытаюсь в немногих словах представить информацию о груп­пе в целом. Наиболее выдающиеся имена: Поль Леруа-Больё, Кур-сель-Сенёй, опять-таки Левассёр, неутомимый Гюстав де Молинари,

      ² Но следует упомянуть вальрасианскую работу Опти и представление доктрины Вальраса—Парето в учебниках Лорана и Антонелли. Essai sur la theorie generale de la monnaie (1901) Альберта Опти, юношеская работа уди­вительного качества, все еще заслуживающая внимательного чтения, обозна­чает немаловажную ступень развития теории денег, но упоминается здесь в силу еще большего значения представленной в ней сравнительно ранней фор­мулировки вальрасианской теории равновесия. Эрман Лоран (1841-1908) на­писал краткое, но очень хорошее изложение теории Вальраса—Парето (Petit Traite d'dconomie politique mathematique. 1902). Профессор Этьен Антонелли фактически отважился на пионерное предприятие — вальрасианский курс лекций в College Libre des Sciences Sociales, который он опубликовал в 1914 г. под заголовком Principes d'economie pure. Были также различные работы по математической экономической теории, некоторые из коих будут упомянуты ниже. Они не оказывали какого-либо заметного влияния.

Ив Гюйо, Морис Блок³ и Леон Сэй. Они были anti-etatistes <антиэтатистами>, т. е. верили в то, что основная задача эконо­мистов — опровергать социалистические доктрины и бороться с ужасными заблуждениями, содержащимися во всех планах со­циальной реформы и любого государственного вмешательства. В частности, они упорно стояли под поникшим знаменем ничем не ограниченной свободной торговли и laissez-faire. Это легко объясняет их непопулярность у социалистов, радикалов, католи­ческих реформаторов, солидаристов и т. д., хотя для нас это не должно иметь значения. Для нас важен тот факт, что их анализ методологически был столь же «реакционным», сколь и их по­литика. Они просто не обращали внимания на чисто научные аспекты нашего предмета. Ж. Б. Сэй и Бастиа, а несколько по­зднее слегка разбавленная теория предельной полезности удо­влетворили их научный аппетит. Некоторые из тех, кто сим­патизировал политике группы — хотя они не были членами ее внутреннего круга и поэтому, что очень важно, весьма редко упо­минались, — продвинулись дальше и провели важные иссле­дования. В первую очередь речь идет о двух авторах, которые всегда должны упоминаться среди выдающихся экономистов, — Кольсоне и Шейсоне. Немаловажно отметить, что оба были ин­женерами по образованию и в этом отношении продолжили французскую традицию, украшенную именем Дюпюи и ныне здравствующую более, чем когда-либо: если бы я позволил себе использовать слово «школа» в любом смысле, отличном от при­нятого в этой книге, я бы определенно «создал» школу из этих блестящих французских инженеров на государственной службе, ко­торые столь много сделали (и делают) для экономической науки.⁴

     ³ Обсуждение работ Леруа-Больё и Курсель-Сенёя см. выше, часть III, глава 4. Обзорная работа Мориса Блока Le Progres de la science economique depuis Adam Smith (1890; 2-е изд., в 2 томах — 1897) будет упомянута как яркий образец того, что данной школой считалось чисто аналитическим иссле­дованием. Следует также непременно упомянуть Essai sur la repartition des richesses (1881) Леруа-Больё.

     ⁴ Клеман Кольсон (1853-1939) отказался от той профессии, по которой получил образование, но стал государственным служащим в самом широком и почетном значении этого термина. Мы не можем углубляться в описание его многочисленных занятий — включавших преподавание — и заслуг. Достаточ­но будет упомянуть его Transports et tarifs (1890), которая все еще вознаграж­дает внимательного читателя, и его Cours d'economie politique (1901-1907) — работу, не все части которой в равной степени достойны похвалы, но местами достигающую значительных высот, особенно там, где речь идет о транспорте.

      Эмиль Шейсон (1836-1910; Oeuvres choisies. 1911) обладал многими до­стоинствами. Я сошлюсь лишь на его conference, опубликованную в 1887 г. под заглавием Statistique geometrique. Она переполнена предложениями (некото­рые из коих весьма оригинальны) по статистическим кривым спроса, выручки

     Однако и те авторы, чей полет нельзя назвать высоким, об­ладали одним большим достоинством. Их философские доктри­ны были убогими, их теория была слабой; но, когда они писали по практическим вопросам, они, подобно их предшественникам и Маршаллу, знали, о чем писали. Иными словами, они жили и мыслили в тесной близости с деловой и политической практикой, известной многим из них из опыта, а не из газет. В их работах присутствует атмосфера реализма и проницательности, что час­тично компенсирует недостаток научного вдохновения.⁵

     Политикам едва ли могла нравиться группа, выступавшая за свободную торговлю и во всех остальных отношениях потвор­ствовавшая утопичному либерализму. Поэтому при создании го­сударственных кафедр экономики на всех юридических факуль­тетах французских университетов (1878) одна из целей состояла в том, чтобы не все новые профессора политически принадлежа­ли к парижской группе. Это, конечно, привело к переменам, но — помимо распространения света экономической науки в провин­циях, которые ранее обречены были пребывать в периферийной темноте, — эти перемены вначале были в большей степени поли­тическими, чем научными. Однако новые люди, ощущавшие себя таковыми во многих отношениях, сплотились, основали неорто­доксальный журнал Revue d'economie politique (1887), постави­ли (в большинстве своем) под сомнение естественное право, оправ­дывающее laissez-faire, смотрели с большей благосклонностью на протекционизм, так или иначе уже одерживавший победу, и по­зволяли себе поддерживать умеренные программы социальных реформ. С научной точки зрения из этого, пожалуй, мало что вышло. Но в течение тридцати пяти лет, минувших со времени

и издержек, в области размещения производства и транспортных расходов (у него были своего рода кривые безразличия, характеризующиеся постоян­ным уровнем транспортных тарифов), ставок заработной платы (здесь он раз­работал модель типа «паутинообразной»), он исследовал объем продаж как функцию заработной платы, рациональный выбор источников сырья, качеству, варьированию продукта, максимизации прибыли. Я обязан д-ру X. Штеле ука­занием на это удивительное собрание инструментов и идей, которое в против­ном случае прошло бы мимо моего внимания.

     ⁵ Откровенное презрение, с которым как сильные теоретики, так и анти­либералы относились к этой группе, представляется поэтому неоправданным. Возьмем, например, Ива Гюйо (1843-1928), названного одним блестящим те­оретиком се pauvre Guyot <бедняга Гюйо>. Возможно, этот теоретик был прав, если в качестве стандарта для сравнения он имел в виду, скажем, Парето. Но я должен добавить к этому, что, если бы я был бизнесменом или политиком, я консультировался бы скорее у Гюйо — который был мастером практического диагноза, — чем у Парето, дабы получить представление о, скажем, тенденци­ях изменения занятости или цен на металл в ближайшие шесть месяцев. Каждый из нас достоин эпитета се pauvre (бедняга), если он вынужден решать задачу, весьма далекую от сферы его компетенции.

этих назначений, под влиянием духа времени было достигнуто существенное улучшение, и не только усилиями новых профес­соров; парижская публика оживилась, хотя маленькая кучка стой­ких приверженцев laissez-faire, примечательных скорее долговеч­ностью, чем силой убеждений, держалась как Леонидовы спар­танцы при Фермопилах. Что касается репрезентативных имен, то здесь достаточно будет упомянуть П. Л. Ковеса <Р. L. Cauwes>, скорее юриста, чем экономиста, который находился под влияни­ем немецкой Sozialpolitik и историзма и был разумным и силь­ным человеком, хотя и не «ученым экономистом»; Шарля Жида и Шарля Риста, которые достигли известности позднее;⁶ и двух исследователей, чьи достижения были одними из первых пред­вестников новой эпохи во французской экономической науке, — Ландри и Афтальона.⁷ Насколько я знаю, ни одна из групп, раз­рабатывавших системы социальной реконструкции, включая соци­алистов и солидаристов, не внесла вклада, достойного упоминания в истории анализа.⁸

     ⁶ Шарль Жид (1847-1932) не может занимать сколько-нибудь значитель­ное место в истории анализа, но тем не менее сыграл самую полезную и по­хвальную роль. Он был многогранным лидером, свободным от предрассудков, симпатизировавшим всему происходящему и естественным образом делившим­ся этой симпатией с остальными. Он написал один из самых удачных учебни­ков того периода и в сотрудничестве с Ш. Ристом еще более удачную Histoire des doctrines economiques (1-е изд. — 1909; 7-е изд. — 1947; пер. на англ. яз. — 1915; с добавлениями из 6-го и 7-го французских изд. — 1948), которая широко применяется и ныне. Были и другие достижения в этой области (Пе-рен, Эспинас, Дени, Дюбуа, Рамбо, Гоннар).

     ⁷ Landry Adolphe. L'interet du capital. 1904. Афтальон и Жюгляр будут упомянуты в главе 8 данной части при рассмотрении областей науки, к кото­рым относятся их исследования.

     ⁸ Полезным дополнением к вышеприведенному обзору послужат Essai sur l'evolution de la pensee economique (1927) профессора Г. X. Буске, Les Doctrines economiques (1925) Гаэтана Пиру и хорошо известная «История» Жида и Риста.

вернуться

Контакты