ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ШКОЛА

Презентация книги ((Й.А. Шумпетер. История экономического анализа /пер. с англ. под ред. В.С. Автономова,в 3-х т. Т. 1. – 552 с., Т. 2. – 504 с., Т. 3. – 688 с. СПб.: Экономическая школа, 2001 г.)

13 декабря 2001г. , Москва
Государственный университет - Высшая школа экономики

Стенограмма. Часть первая.

Вначале с вступительным словом к собравшимся обратился ректор ГУ-ВШЭ Я.И. Кузьминов.
В.С. Автономов (декан экономического факультета ГУ-ВШЭ, чл.-корр.РАН, д.э.н.)
Разрешите мне начать также с некоторой истории, но не экономического анализа, а истории того, как эта книга дошла, наконец, к российскому читателю. История этого достаточно долгая, полная препятствий и проблем. Это история двух городов - Москвы и Санкт-Петербурга. Начиналось все в 80-е годы, на заре перестройки и гласности, когда мы получили возможность говорить и писать, а также печатать то, что мы хотим. И в это время, а точнее в 1988 году, Я.И. Кузьминов, здесь присутствующий, придумал альманах "Истоки", альманах по истории экономической мысли и народного хозяйства. В рамках этого альманаха мы хотели поместить некий "долгоиграющий сериал" - периодическую публикацию, которая бы привлекала внимание читателей к альманаху. В качестве такой публикации была выбрана "История экономического анализа" Шумпетера. Наши соображения заключались в том, что, во-первых, материал не скоро кончится, ну а во-вторых, конечно, книга очень интересная. Вышедшие в свет номера привлекли к себе достаточно внимания и породили значительный резонанс. Но потом наступила длительная пауза, связанная с прекращением финансирования от Фонда Сороса, а других денег мы долго не имели. Около 10 лет продолжался этот тайм-аут в выпуске книги Шумпетера. Те, кто мог, пользовались первыми двумя номерами, а мы надеялись, когда-нибудь продолжить свою работу, но о том, чтобы издать всю книгу целиком, собственно надежды и не было. Но только до тех пор, пока не произошло два события.
Во-первых, издательство "Экономическая школа" (Санкт-Петербург) во главе с присутствующим здесь Михаилом Алексеевичем Ивановым проявило интерес к этой книге. Надо сказать, что издательство это довольно удивительное, оно, пожалуй, единственное издательство в России, которое выпускает неприбыльную, или не непосредственно прибыльную экономическую литературу. И, во-вторых, фонд Сороса в рамках своего Издательского проекта принял решение финансировать издание этой книги. И благодаря этой помощи эти красивые три тома, соответствующие одному большому английскому тому, сегодня дошли до тех читателей, которым посчастливится эту книгу приобрести.
Почему тогда мы решили выбрать именно эту книгу для публикации? Немного подробнее об этом. Вроде бы, книга эта вышла давно - скоро исполнится 50 лет с момента ее выхода в свет. Книга была автором не дописана, собрана буквально по частям вдовой Шумпетера и помогавшими ей экономистами. Ценность ее прежде всего в том, что достаточно редко великий ученый в какой-либо области науки берет на себя задачу написать историю этой научной области. А когда такой человек за это берется, то не всегда история получается написанной с такой отдачей и, прежде всего, с таким охватом. Думаю, в этой аудитории нет необходимости представлять Й. Шумпетера как экономиста, на русском языке ранее вышли его книги "Теория экономического развития" и "Капитализм, социализм и демократия". Вошли в научный оборот такие понятия, как "шумпетеровский предприниматель", "созидательное разрушение" и т.д. Но знаете, всегда бывает интересно, что скажет один великий человек о других, но не всегда это бывает полезно. Скажем, Толстой сказал, что чеховские пьесы хуже шекспировских. Это, конечно, характеризует Толстого, но не Чехова и не Шекспира. Но то, что написал Шумпетер о других экономистах, - это совсем другая статья. С самого начала у него была установка написать всеобъемлющую и максимально объективную историю экономической науки. (Насколько, конечно, это было возможно - Шумпетер был человек страстным, увлекающимся, имел симпатии и антипатии в истории экономических учений.) Среди великих экономистов таких авторов, наверное, больше не было.
Далее. "История:" Шумпетера - это первая история экономического анализа. Не экономической мысли - т.е. не того, что было сказано когда бы то ни было по экономическим вопросам совершенно разными людьми, а именно экономического анализа - т.е. знания, вооруженного профессиональными инструментами, инструментами экономического исследования. Именно Шумпетер впервые разграничил экономический анализ и экономическую мысль и проложил путь внушительному ряду других подобных изданий. Из них можно выделить, в частности, книгу Марка Блауга. В этом смысле, Шумпетер был пионером. Но при этом его "История экономического анализа" не ограничивалась собственно экономическим анализом. Она включает в себя в качестве контекста, в качестве дополнения анализа, и историю экономической мысли, и непосредственно исторический контекст, в котором развивался экономический анализ, и историю философии, естественных наук и других общественных наук - социологии, психологии и т.д. По поводу каждой из этой областей, по поводу большинства упомянутых авторов у Шумпетера находится, что сказать, находится свое личное мнение, основанное на прочтении соответствующего автора, причем, как правило, в оригинале. Если, в порядке исключения, он не владел языком данного автора (в частности русским), то он об этом так и говорит и делает ссылки на использованные переводы или вторичную литературу. Вообще, было мало европейских языков, на которых Шумпетер не мог читать научную литературу.
Благодаря всему этому мы имеем историю развития человеческого духа, написанную экономистом. И мне кажется, что нам, экономистам, сильно повезло, что именно человек нашей профессии написал ее. Мы можем под нашим, специфическим углом зрения, видеть впечатляющий ландшафт истории развития человеческого духа, начиная с Древней Греции и заканчивая 30-ми годами XX века.
Надо сказать, что для использования на практике книга Шумпетера достаточно сложна. Это не учебник для студентов, это не то издание, по которому можно быстро подготовиться, посмотрев какой-то интересующий вопрос, это даже не то издание, к которому может обратиться преподаватель, спешащий на лекцию. Причина в том, что книга построена достаточно сложно. Зачастую об одном и том же авторе речь заходит в 4-5 местах. Отдельно рассматриваются отдельные личности и группы ученых, отдельно - развитие хозяйства, отдельно - развитие общей экономики, отдельно - развитие собственно экономической теории, отдельно - финансов и т.д. В каждом из этих разделов может, например, быть информация о Смите. Так что, если искать в этой книге сведения о Смите, то необходимо искать по предметному и алфавитному указателю. Но несмотря на все эти сложности, сложный архаичный стиль, несмотря на незавершенность книги (часто берет чувство досады, когда от какого-то интересного параграфа остается только заглавие - остальное Шумпетер просто не успел написать) книга Шумпетера на мой взгляд - взгляд человека, прочитавшего ее за время работы несколько раз от начала и до конца - дает достаточно много пищи для мыслей. Иногда какая-то оговорка или беглое упоминание какого-то предмета подвигает к написанию научной статьи. Со мной, в частности, такое было, и я надеюсь, что такое же будет и с читателями, которые получат в руки "Историю экономического анализа".
На этом я хочу закончить свое краткое вступление. Хочу сказать, что я надеюсь, что выход "Истории экономического анализа" начинает некую новую эпоху в истории экономической науки в нашей стране. По крайней мере, писать дальше в этой области, не исходя из того, что эта книга существует, будет невозможно. А это означает совсем другой уровень требований к качеству текстов и аргументации. Большое спасибо за внимание.
К первому выпуску Истоков приложил очень серьезные усилия Руслан Махмутович Нурееев, он писал предисловие, комментарии и я считаю, что сегодня обязательно надо его выслушать:
Р.М.Нуреев (зав. кафедрой экономической теории ГУ-ВШЭ, профессор, д.э.н.)
Когда мы задумывали "долгоиграющие пластинки" для "Истоков" выяснилось, что Шумпетер отвечал этому критерию в наибольшей степени, являясь фундаментальным трудом. И Максим Бойко, и Владимир Автономов, которому достался тогда самый трудный раздел - он переводил вводную и методологическую часть, самую сложную - язык Шумпетера очень непростой, сделали самый сложный первый шаг, без которого это издание никогда бы не появилось на русском языке. Я хочу сказать, что на самом деле, сейчас, по прошествии многих лет, понимаю, что выступил как та моська, которая лает на слона, пытаясь первым давать комментарии к этому труду. Наверное, отказывавшиеся давать комментарии ранние редакторы были правы, т.к. не могли стать вровень с этим ученым, хотя прошло полвека и естественно, что история мысли и представления об эпохах не стояли на месте. Более того, когда я писал комментарии к схоластам, то с удивлением обнаружил, что нет традиции перевода более половины фамилий, которые упоминает Шумпетер. Я просмотрел многотомную историческую энциклопедию - там этих фамилий просто нет, они не включены в оборот. Поэтому, конечно, комментировать такой труд очень сложно.
Сам Шумпетер прошел непростой путь. Он представитель австрийской школы, но стоил совершенно особняком, хотя застал ее период расцвета. Некая отстраненная позиция позволила ему, будучи членом этого коллектива, понять его достоинства и недостатки. Он пытался работать в практической области, но банк, которым он руководил, потерпел крах. Он успел побывать в течение 7 месяцев министром, но также закончил с этой сферой. И нашел свой путь именно как ученый. И ученый удивительный. Мне кажется, что всю свою жизнь он готовил это издание. Он являлся представителем европейской школы и в Гарвардском университете, в котором он проработал последние 18 лет, конечно, стоял особняком, будучи на голову выше всех своих коллег. В свое время он издал "Десять великих экономистов", хотя на самом деле их там тринадцать. Надо отдать ему должное - он был чрезвычайно объективным человеком, не торопился писать дифирамбы при жизни, а писал статьи после того, как ученый завершал свой путь, чтобы дать объективную картину.
Владимир Сергеевич уже сказал, что есть три типа историй экономической мысли. Это - история мысли, которая просто отражает экономические события, следует за ними на первом, самом поверхностном уровне. Это история экономических учений - концепций, сменяющих друг друга, как-то связанных и влияющих друг на друга, но на некотором отдалении. Но это и история экономического анализа. Причем, я хотел бы подчеркнуть, что Шумпетер был настолько гениален, что не ограничивал анализ, скажем, только эконометрикой или использованием предельных величин. У него это и экономическая история, и статистика, и политическая социология, и политэкономия в узком смысле. Все области нашли свое отражение. В результате, нет необходимости говорить о всех достоинствах этой книги, они удивительны - она как Монблан. Это для меня особенно очевидно, поскольку я десять лет жизни отдал подготовке многотомной истории всемирной экономической мысли, которую издавал Московский университет. Конечно, это издание дает более значительный охват по странам и по времени, но оно по глубине анализа и близко не подходит к этому удивительному творению Йозефа Шумпетера.
Я хотел бы обратить внимание, что ему удалось разрушить очень много стереотипов. Он придает очень большое значение схоластам, в то время как у нас о них ничего не говорилось, рассматривая их как людей, систематизировавших знания. Более того, они были ему чрезвычайно близки, поскольку его концепция прибыли, как динамического аспекта деятельности предпринимателя, близка схоластической доктрине, оправдывавшей взимание процента - она связывала его с некоей лотерей и т.д. Эта его удивительная идея завершить раздел своей книги не Адамом Смитом, которого он считает систематизатором науки, а Франсуа Кене, который создал первую макроэкономическую модель. Действительно, когда вчитываешься в это произведение, удивляешься - насколько он ломал стереотипы, создавал новое видение предмета и это, конечно, было чрезвычайно новым и остается новым, потому, что стать настоящим экономистом нельзя, не овладев анализом, историей метода науки.
Поэтому в заключение я хочу выразить признательность всем тем, кто взял на себя этот нелегкий труд - и перевод, и редактирование, и издание - потому что не издать книгу на адекватном уровне это произведение нельзя. Еще раз благодарю и Владимира Сергеевича Автономова и Михаила Алексеевича Иванова и всех других, кто приложил к этой работе свою руку - потому что многие, отказываясь от собственных произведений, от работы над какими-то сиюминутными делами, создали себе просто при жизни памятник, который поможет и студентам, и преподавателям поднять уровень преподавания экономической теории в нашей стране на действительно уровень мировой науки.
В.С. Автономов
У нас нет программы обязательных речей, поэтому выступить может каждый, кто хочет высказаться. Я всячески призываю аудиторию высказывать свои мысли по поводу сегодняшнего события.
Сейчас я хочу предоставить слово одному из самых известных специалистов в истории современной экономической мысли Ирине Михайловне Осадчей.
И.М. Осадчая (ИМЭМО РАН, д.э.н.)
Мне казалось, что выход "Истории экономического анализа" в России не произойдет никогда. Лично я "Историю экономического анализа" читала по тем страницам, которые опубликованы в альманахе "Истоки". Раздумывая о сегодняшнем заседании, я не имела возможности держать в руках эти три тома, и высказывать свои комментарии по поводу "Истории экономического анализа". Думаю, что я воспользуюсь тем пожеланием, которое было сделано профессором Кузьминовым - изучать книгу при свете настольной лампы. И после этого для себя ее прокомментировать. Но мне кажется, что сегодня мы могли бы более широко говорить о Шумпетере, не только в рамках этой книги.. Тем более, что у меня недавно был повод перечитывать любимуюй мной книгу "Капитализм, социализм и демократия".
Хочу подчеркнуть то, о чем здесь уже говорилось - насколько широким, парадоксальным и не всегда привычным был подход Шумпетера к оценке тех или иных экономистов. Для начала я хотела бы процитировать самого Шумпетера. Мы говорим, что он великий экономист, писатель, историк. И вот его слова, кстати о Марксе: "Порождение интеллекта или фантазии в большинстве случаев завершает свое существование в течение периода, который колеблется от часа послеобеденного отдыха до жизни целого поколения. Но с некоторыми этого не происходит, они переживают упадок и вновь возвращаются, возвращаются не как неузнанные элементы культурного наследия, но в собственном индивидуальном облике, со своими особыми приметами, которые люди могут видеть и трогать. Их с полным основанием можно назвать великими". Я думаю, что это высказывание целиком и полностью имеют отношение к самому Шумпетеру.
Мне недавно пришлось по заказу одного популярного журнала писать статью о марксизме. Естественно, что я не могла охватить его целиком и подошла только с экономической стороны теории Маркса, показывая те тенденции, которые по мысли Маркса должны были привести к краху капитализма. Как экономист XIX столетия Маркс был прав, он отразил действительные тенденции развития капитализма того периода, но оказался плохим пророком, т.к. общепризнано, что выявленные им тенденции не имеют серьезного отношения к XX и особенно к XXI веку. Мне было интересно еще раз посмотреть, как тщательно анализировал Маркса, одновременно и с элементами огромного уважения и в то же время с сарказмом в своей главе Шумпетер. Несмотря на то, что он показывает, что во всех своих ипостасях Маркс наделал много ошибок, или был простым эпигоном Рикардо, он дает ему очень высокую оценку. За что? Я приведу слову Шумпетера: "Через все, что есть ошибочного и даже ненаучного в его анализе, проходит одна фундаментальная идея, в которой нет ничего ошибочного или ненаучного - : идея, построенная на развитии экономического процесса как такового, движимого собственной энергией, в условиях исторического времени порождающего в каждый данный момент такое состояние, которое само определяет то, что будет следовать за ним. Вот почему автор многих столь не верных концепций оказался в то же первым, кто представил себе то, что остается экономической теорией будущего, для которой мы медленно копим строительный материал, статистические факты и функциональные уравнения". Думаю, что такую оценку вряд ли можно найти у кого-то другого.
Перечитывая Шумпетера, я сочла особо интересными сейчас отрывки из книги "Капитализм, социализм и демократия", посвященные его проекту социализма. Ведь он тоже считал, что общество, в конце концов, идет к развитию социализма. Мне кажется, что в этом он, наверное, оказался не совсем прав, может быть он оказался ограниченным тенденциями своего времени, пониманием этих тенденций. Правда, в отличие от Маркса, в основу разрушения капитализма он положил процессы непосредственного изменения в отношениях собственности и возвышения роли государства и бюрократии. Он не приветствовал социализм во всех своих статьях, в том числе незаконченной предсмертной. Но тем не менее считал ее неизбежной и выводил ее из таких тенденций как рост крупных корпораций, усиление роли государства, размывание отношений собственности и самой собственности в ценных бумагах, прежде всего акциях. Мне кажется, что многие аспекты теории Шумпетера заслуживают сейчас обсуждения. Сейчас, в условиях массовой либерализации в развитых странах и либерализации, связанной с глобальными процессами, сами социалисты становятся другими, сталкиваясь с реальным положением вещей. Я не хочу затягивать свое выступление. На мой взгляд, мы должны говорить об этой фигуре в целом, рассматривать его работы во взаимосвязи, конечно, высоко оценивая труд тех людей, которые добились издания этой работы, самой сложной и трудной работы Шумпетера, которая как раз подготавливает тот самый синтез, о котором он так мечтал.
В.С. Автономов
Я хотел бы предоставить слово Юрию Бенциановичу Кочеврину, который в числе прочего получил заслуженную известность как научный редактор издания "Научных основ политической экономии" Милля - еще одного трехтомника, который был классическим проявлением экономической литературы XIX века, и я думаю, что Юрий Бенцианович хорошо понимает трудности, которые стояли перед нами в связи с подготовокй книги Шумпетера.
Ю.Б. Кочеврин (ИМЭМО РАН, д.э.н.)
Я не читал "Историю экономического анализа" Шумпетера и тому были серьезные причины. Тем не менее, для меня имя Шумпетера и его труды сыграли можно сказать огромную и определяющую роль в моей научной карьере. Когда-то, еще будучи довольно молодым научным работником, я был глубоко неудовлетворен всем, что я делал, работая в Институте мировой экономики и международных отношений, потому что я понимал, что критика буржуазных теорий дело, может быть, достаточно хлебное, но неперспективное. И я с интуицией, свойственной молодости, искал какой-то выход из этой ситуации. И естественно считал, что такой выход лучше всего искать в спецхране - там спрятано что-то такое, что наведет меня на след какой-то интересной научной идеи. И вот совершенно случайно я набрел на книгу Шумпетера "Капитализм, социализм и демократия". Естественно, она была в спецхране. Эта книга произвела на меня, хотя я и был слабо подготовлен к ее полному восприятию, очень большое впечатление. Меня поразили там две идеи - роль крупной корпорации, которая в этой книге была представлена с блеском, ее роль в инновационной деятельности. И вторая - его пессимизм относительно будущего человечества, связанный с этой же крупной корпорацией, порождающей благосостояние, дающей силу тем слоям, к которым Шумпетер испытывал крайнее недоверие - слоям интеллектуалов, журналистов, склонным к социалистическим преувеличениям и крайностям, которые в этих условиях радикализируют общество и приведут его к социализму. Таков был его пессимистический прогноз, поскольку сам он не любил социализм, испытывал к нему антипатию. Но что интересно, может быть, как раз благодаря этому прогнозу, сценарию, сделанному в начале 40-х годов, опасность и была принята всерьез. Но что касается меня, то тематика публичной корпорации, ее роли стала предметом моей работы. Поэтому я благодарен Шумпетеру, поскольку мой интерес совпал с тем, что происходило в последнюю четверть ХХ века в экономической теории Запада с ее усиленным вниманием именно к этой проблематике.
Что касается "Истории экономического анализа", то я знал, что об этой книге, и мне хотелось ее прочитать: Но, как вы понимаете, читать ее в условиях спецхрана мог бы решиться только безумец. Поэтому для меня история экономической мысли воспринималась через вторичные источники, например, француза Жамса или американца Селигмена. Это были работы вторичного, если не третичного плана, но они были переведены на русский язык. Работа Жамса демонстрировала скорее французскую галантность, чем острый галльский смысл. Шумпетер же и его "Исория экономического анализа" представали для меня в качестве некой мечты. Я думал, что когда-нибудь, буду уже сидеть у камина и читать по-английски этот огромный том, отрешившись от всех забот. Оказалось, что я еще не успел отрешиться от забот, а книга уже вышла.
В чем ее значение? Шумпетер ее написал, анализируя экономическую мысль до начала 30-х годов, тогда как за прошедшее с той поры время произошло огромное количество событий, появилась вереница Нобелевских лауреатов в области экономики, было много написано: Вспоминая период с 60-х по 80-е годы, я вспоминаю, сколько талантливых людей было в советской экономической науке в эти годы. Было множество амбициозных, талантливых экономистов. Надо сказать, что многие из них написали интересные работы. Но школы не было создано. И мы сейчас видим, что те, кто хотят найти школу, ищут ее не в России. И это печально. А это произошло, потому что те талантливые люди также не имели за плечами школы. Они были ориентированы на все то новое, что появлялось на Западе в области экономической науки, но предавали забвению то обстоятельство, что экономическая наука развивается, постоянно оглядываясь назад и пересматривая свои постулаты. А они старались смотреть только вперед. И неслучайно возникло увлечение математическими методами и вообще инструментарием экономического анализа, тогда как фундамент забывался. И сейчас, когда издана эта книга, я думаю, она послужит делу создания экономической школы или экономических школ на базе научных учреждений, где путем филиации знаний возникнет та почва, на основе которой вырастет группа грамотных экономистов. Поэтому я поздравляю коллектив переводчиков, издателей, Владимира Сергеевича Автономова с изданием этой превосходной книги. Спасибо за внимание.
В.С.Автономов.
Если наша книга оказалась способна реализовать хоть одну мечту, то, значит, мы не зря провели все это время в довольно напряженной и трудной работе. Давайте вернемся к Йозефу Шумпетеру как историку и я бы хотел, чтобы несколько слов сказал Олег Игоревич Ананьин.
О.И.Ананьин (зав. кафедрой институциональной экономики и экономической истории ГУ-ВШЭ, к.э.н.)
Я бы хотел начать свое выступление с того, что когда я в начале 80-х работал в Институте системных исследований, то я просто пошел в ИНИОН и взял ее домой. Потом каждый месяц я ходил в ИНИОН и продлевал книгу в течение двух или трех лет и читал вот так "Историю экономического анализа". Потом, когда я перешел в Институт экономики она там тоже была в библиотеке и последние пять лет она лежит у меня на столе. И надо сказать, что в библиотеке этого института никто не просил меня вернуть эту книгу.
Второе замечание. Буквально две недели тому назад, мне довелось присутствовать еще на одной презентации, которая прошла в Высшей школе социальных наук в Париже. На ней представлялась книга Яноша Корнаи - сборник его последних статей. Автор присутствовал и сделал довольно большое выступление по книге. Большую его часть он посвятил теме, которая в одной из статей была намечена. Статья эта называлась "Системная парадигма". В своем выступлении он вспомнил, как обсуждались его последние работы в Гарварде. И сказал, что на одном из таких обсуждений выступил известный американский экономист Мартин Вейцман и сказал ему: "Ох вы, европейцы, вы всегда строите какие-то здания. Мы, американцы, построены иначе - мы знаем свое дело и делаем кирпичи, а вы строите здание". Как понял Янош Корнаи он сказал это с некоторым, что ли, презрением. Не очень доброжелательно. Янош Корнаи настаивает на том, что современная экономическая наука, идущая по колее, которую проложили в послевоенный период англо-американские авторы, действительно все больше и больше сейчас занимается производством кирпичей, но забыла, что нужно и строить здание.
Сам Янош Корнаи предоставил галерею тех экономистов, которые, по его мнению, представляют иную, противоположную традицию. В этой галерее он представил четыре портрета, один из них - двойной. Первый портрет - это Карл Маркс, представитель системной парадигмы. Второй портрет - два антагониста Маркса, Хайек и Мизес. Третий портрет - это Карл Поланьи. И четвертая фигура - это Шумпетер, также представитель системной парадигмы. Конечно, Корнаи имел здесь ввиду много упоминавшуюся сегодня книгу "Капитализм, социализм и демократия". Для него системная парадигма - это взаимосвязь экономики, политики и других сфер. Все неслучайно, все повторяется. Говорилось уже, что и Шумпетер был некогда чужаком в Гарварде. И мне кажется, что и "Историю экономического анализа" можно рассматривать в этом же ключе. Может быть, то, что она осталась незаконченной, то, что она разрослась в такую грандиозную работу, и многое другое - есть свидетельства попытки Шумпетера дать некий системный взгляд на экономическую мысль.
Я думаю, что знаменитое методологическое введение в "Историю экономического анализа" как раз демонстрирует некоторое напряжение от этой задачи. Шумпетер пытается систематизировать, а материал упорно протестует, сопротивляется этой попытке. Если мы вдумаемся в ключевые позиции методологического введения Шумпетера, мы найдем просто поразительные наблюдения и выводы. Я обращу Ваше внимание на пару из них. Одно заключается во взгляде на экономическую науку и вообще на науку. Шумпетер сравнивает науку с тропическим лесом, который растет хаотически, он трактует экономическую науку как некомпактную рыхлую область знаний. Вообще, это противоречит его установке дать системный взгляд на экономическую науку, представить ее как совокупность инструментов анализа. Он соглашается с положением Джоан Робинсон о науке как о "ящике с инструментами". Но этот ящик не поддается систематизации.
Вторая коллизия, которая пронизывает всю "Историю экономического анализа", это очень важный тезис Шумпетера о значении в истории экономической мысли понятия "видения", вводимого им. С одной стороны, он старается вычленить анализ, а с другой - он сам подчеркивает, что самое интересное в истории экономической мысли - это видение и его изменения, импульсы, которое оно давало для развития науки. Это такие коллизии, которые заставляют анализировать и о многом задуматься. Я думаю, что эти внутренние коллизии и комментирующая статья Марка Перлмана в первом томе позволят историкам экономической мысли в нашей стране адекватно воспринять Шумпетера -воспринять книгу не как учебник, не как некий канон, а как лабораторию по истории экономической мысли.
Итак, мне кажется, что мы имеем здесь пример этой "системной парадигмы", как удачно назвал это Корнаи, в подходе к экономике и истории экономических учений, который, безусловно, будет полезен всем, кто причастен к области экономической теории, еще больше - тем, кто причастен к истории экономической мысли. И я думаю, что каждый экономист, который чувствует себя профессионалом, должен отнестись к этой работе как к некому кладезю, источнику профессиональной культуры. Спасибо всем тем, кто подарил нам эту книгу, мы будем пользоваться ею очень долго.
Иванов М. А (ректор Института "Экономическая школа", к.э.н.)
За время обсуждения основными оказались две темы:
Первая - воздать должное тем, кто причастен к появлению русского перевода
Вторая - обобщить значение книги для образования.
Я с удовольствием присоединюсь и продолжу эти два направления разговоров. Прежде всего, мне следует сказать, что решающую роль в судьбе издания сыграл труд Владимира Сергеевича Автономова, который работал фантастически много и практически переписал наново текст своим корявым почерком. Достаточно было посмотреть на правку перевода. Страница испещрена измененными фразами и предложениями. Возможно, эта правка все-таки преимущественно стилистическая, скорее литературная, но огромная. Это, конечно, подвиг и здесь не может быть двух мнений. Должен заметить, что и переводчики проявили свой талант в полной мере. От них потребовались терпение и немалая эрудиция. Поэтому и Людмила Сергеевна Горшкова, и Андрей Анатольевич Фофонов, на долю которых досталось перевести основной массив шумпетеровского текста, заслуживают самой искренной благодарности. Свою лепту внес литературный редактор Ирина Ивановна Шефановская, скрупулезно правившая в свою, уже последнюю, очередь русский текст, обращаясь к английскому оригиналу. Значительную помощь в редактировании оказал Владимиру Сергеевичу Сергей Александрович Афонцев, проявивший необыкновенную проницательность в понимании замысла автора, и настойчивость в ликвидации замеченных шероховатостей перевода. Хочу обратить внимание, что по своей бедности мы платим за работу очень скромно, но и переводчики, и редакторы, и сам Владимир Сергеевич трудились, не покладая рук, и не один месяц, и даже не один год, что также не может быть не отмечено. Общий объем русского текста составил около 3200 машинописных страниц.
Теперь несколько слов о значении книги. Шумпетер писал: "Согласно тому, что я считаю обычными стандартами историографии науки, заслуга открытия принципа предельной полезности принадлежит Джевонсу; заслуга создания теории общего равновесия (включая теорию бартера) - Вальрасу; заслуга открытия принципа замещения и создания теории предельной производительности - Тюнену; заслуга изобретения кривых спроса и предложения и создания статической теории монополии - Курно (также как и понятия, но не термина, ценовой эластичности); заслуга открытия потребительского излишка - Дюпюи; "графический метод" представления также предложен Дюпюи или, можно сказать, Дженкином. Если бы это всегда четко понималось, то к этому нечего было бы и добавить. Вопрос о правомерности претензий (даже косвенных) на независимое открытие, результаты которого, как известно претенденту, были опубликованы ранее, каждый из нас должен решать для себя сам. Некоторые пренебрегли этим:репутация иных пострадала и во многих умах сложилась искаженная картина ситуации в науке того времени, в исправлении которой состоит долг историка". Долг историка был тщательно исполнен Шумпетером. А его эмоциональное отношение ко многим авторам как раз и было связано с недостаточным почтением к предшественникам.
У нас в России "Истории анализа" Шумпетера не было 50 лет, и как бы ни хранилась его книга, - на открытом доступе, в общем хранении или спецхране, - читателей было очень мало. В Петербурге в Публичке она пролежала все эти годы в открытом фонде, но это не добавило ей популярности. В большом экономическом вузе я наткнулся на словарь Пэлгрейва 1900 года издания, пролежавший 80 лет с неразрезанными страницами. Это абсолютное свидетельство отсутствия потребности. Книга С.Л.Франка "Теория ценности Маркса" за тот же срок хранения имела двух читателей. Эта такая у нас судьба, больше тут нечего сказать. Тем не менее, все мы знали Щумпетера, знали по ссылкам, истории мысли, многим другим косвенным источникам, имя было широко известно. Ценность книги, и особенно для нас, в уровне культуры изложения и рассуждений, столь непривычной нашей традиции делить всех на друзей и врагов. Важнейшим результатом появления книги на русском языке будет тот факт, что студент возьмет ее в руки. И не в том дело будем ли мы ее рекомендовать, важно, чтобы студент сам взял ее в руки. Если это случиться, все будет хорошо. Спасибо за внимание.

Вернуться

Перейти в раздел: "эксперты, мнения, книги"

Контакты