ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ШКОЛА

Монополия

Эдвин Дж. Уэст

Monopoly

Edwin G. West

Ирвинг Фишер (Fisher, 1923) однажды определил монополию про­сто как «отсутствие конкуренции». С этой точки зрения, критическое или иное отношение к монополии связано с видением конкуренции каждым автором. С точки зрения экономиста неоклассического направ­ления, монополия — полная противоположность хорошо известной из учебников «совершенной конкуренции». С другой стороны, современ­ные авторы, придерживающиеся классической традиции, критикуют модель совершенной конкуренции за то, что она не отражает процесс конкурентной деятельности, игнорирует значение времени в кон­курентных процессах, а также абстрагируется от трансакционных и ин­формационных издержек.

В действительности «совершенная конкуренция» означает для эко­номиста-неоклассика совершенную децентрализацию при нулевых из­держках обмена. Но их современные критики настаивают, что обмен не обходится без издержек. И по этой причине конкуренция может сочетаться с существованием широкого спектра институтов, которые требуются для компенсации влияния фактора времени, неопределен­ности и трансакционных издержек (Demsetz, 1982). Такие институты включают, например, связанные продажи, вертикальную интеграцию и поддержание субсидированной изготовителем цены перепродажи. Такое влияющее на цену поведение означает, что в реальном мире де­централизация не является совершенной. Именно несовершенная де­централизация лежит в основе классической парадигмы laissez faire. Следовательно, многие явления, которые автоматически рассматрива­ются неоклассиками как отсутствие совершенной конкуренции или поведение, которое выглядит монополистическим, часто с одобрением рассматриваются в рамках классической традиции.

Широко распространено мнение, что исторически наиболее обосно­ванная и уничтожающая критика монополии содержится в «Богатстве народов» Адама Смита. Действительно, Смит говорит о «монополии» весьма часто, но обычно он использует этот термин в широком смыс­ле, что характерно для XVIII в., относя сюда все виды политических ограничений. Монополия в современном значении как единственная, не испытывающая конкуренции фирма не была предметом рассмотре­ния для Смита. Чаще всего он использовал данный термин, говоря об отраслях с многими фирмами, пользующихся защитой закона. Таким образом, «закон дал монополию нашим обувщикам не только против наших животноводов, но и против наших дубильщиков» (Smith [1776], 1960, vol. 2, p. 153). Кроме того, вся система меркантилизма была осуж­дена Смитом как монополистическая: «Монополия того или иного типа, на самом деле, кажется, служит единственным двигателем мер­кантилистской торговой системы» (Ibid., р. 129).

Последователи Рикардо больше занимались общими ограничения­ми экономической деятельности, особенно связанными с фиксирован­ным предложением земли. В «Началах политической экономии и на­логообложения» Рикардо только на пяти страницах из 292 обсуждает­ся монополия, а в «Основах политической экономии» Джона Стюарта Милля — только на двух из 1004. Вслед за рикардианцами свой вклад в утверждение необходимости или даже неизбежности конкуренции внесла философия дарвинизма в середине XIX в. Действительно совре­менная и более строгая теория монополии, показывающая, что равно­весие должно определяться равенством предельной выручки и предель­ных издержек, была выдвинута Курно в 1838 г. Но долгое время ей не уделялось большого внимания.

     В Америке классический (с позиций laissez faire) взгляд на конкурен­цию и неполную децентрализацию преобладал, по крайней мере, до кон­ца XIX в. Когда в 1890 г. был принят Антитрестовский закон Шермана, экономисты почти единодушно противостояли ему. Несмотря на свое общее расположение к широкому государственному вмешательству, ос­нователь Американской экономической ассоциации Ричард Т. Эли (Ely, 1900), твердо отверг политически популярную политику «охоты на тре­сты». Аналогично в конце 1880-х годов Джон Бейтс Кларк опасался, что антитрестовские законы могут привести к потере эффективности, ко­торую дают объединения предприятий или тресты. Объединение часто было необходимо, чтобы привлечь капитал и избежать проблем в тече­ние фазы спада экономического цикла. Другие экономисты того време­ни, включая Саймона Н. Пэттена, Дэвида А. Уэллса и Джорджа Гантона, были того же мнения. Последний утверждал, что концентрация ка­питала не вытесняет небольших производителей из бизнеса, «но просто объединяет их в более крупную и сложную систему производства, в ко­торой они имеют возможность производить богатство более дешево для общества и получать больший доход для себя». Гантон писал, что кон­центрация капитала не ведет к уничтожению конкуренции, а наобо­рот: «путем использования большого капитала, улучшенных машин и оборудования трест может продавать и фактически продает дешевле, чем отдельная корпорация» (Gunton, 1888, р. 385).

Рассмотрим теперь для контраста последующий неоклассический подход, который в конечном счете сводился к сравнению монополии с ее полной противоположностью — рыночной структурой совершен­ной конкуренции. Этот подход постепенно развивался начиная с кон­ца XIX в. и в конце концов в 1950-х годах достиг этапа эмпирического измерения так называемых общественных издержек монополии. Наи­более влиятельной стала работа Харбергера (Harberger, 1954), чья аргу­ментация может быть обобщена на рис. 1.

     Допустим, что долгосрочные средние издержки являются констан­той для фирмы и для отрасли и представлены линией      М_с А_с. Выпуск в условиях совершенной конкуренции должен быть равен величине Q_c, при которой линия М_с пересекает кривую спроса DD. Монополист мог бы максимизировать свою прибыль, произведя Q_m при цене Р. Его монопольная прибыль (π) была бы представлена прямоугольником АВСР. Потери потребительского излишка измеряются трапецией АЕСР. Однако часть этой площади, представленная АВСР, соответствует не чистой потере благосостояния, а простой передаче богатства от потре­бителей монополисту. Чистые потери от монополии для общества в целом соответствуют площади «треугольника благосостояния» ABE, обозначенной на рис. 1 как ѱ. Сделав ряд очень сильных предположе­ний, в частности о том, что предельные издержки (М_с) постоянны для всех отраслей и что эластичность спроса по цене всюду одинакова, Харбергер оценил годовые потери благосостояния от монополий в про­мышленности США в 1920-е годы в 59 млн дол. Эта цифра была на удивление невелика, поскольку она составила только 0,1% националь­ного дохода США в этот период.

Последующие авторы утверждали, что измерение Харбергера серьезно недооценивало эффект монополии в силу статистических и других при­чин. Джордж Стиглер (Stigler, 1956) возразил, что: 1) монополисты обыч­но действуют в тех областях, где эластичность спроса больше единицы; 2) некоторые монопольные преимущества проявляются в балансовой стоимости активов, что ведет к недооценке прибыли. Последующие ис­следования, которые учли возражения Стиглера, оценили общественные издержки монополии значительно выше, чем Харбергер. Так, Д. Р. Камершен (Kamerschen, 1966) сообщил о годовых потерях благосостояния из-за монополии в 1956-1961 гг., равных примерно 6% национального дохода. С другой стороны, ДА. Уорчестер-младший (Worcester, Jr., 1973), используя данные по фирмам, а не по отраслям и принимая эластичность спроса равной —2, сообщил о максимальной оценке потери благососто­яния порядка 0,5% национального дохода в период 1965—1969 гг. Возра­жая против того, что Харбергер отождествлял нормальную конкурент­ную норму прибыли с фактической средней нормой прибыли, в то вре­мя как последняя содержит элемент монопольной прибыли, Каулинг и Мюллер (Cowling and Mueller, 1978) сообщили, что 734 большие фирмы в США генерировали в период 1963 1966 гг. потери благосостояния, составляющие 15 млрд дол. ежегодно, что равно 13% валового продукта корпоративного сектора. Все эти возражения, очевидно, имели техни­ческую природу, и их авторы неявно принимали основную методологию Харбергера.

Рассмотрим теперь другой тип уточнений на базе той же основной методологии. В бесконфликтном мире неоклассической модели, где все издержки обмена равны нулю, для монополиста было бы выгодным произвести больше, чем Q_m на рис. 1. Это было бы так, например, при установлении раздельного тарифа, где вторая цена берется за все по­купки сверх Q_m. Если эта цена находится точно на полпути между Р и С, то можно показать, что треугольник потерь благосостояния умень­шается до одной четверти своего первоначального размера ѱ. Более ши­рокое применение такого «составного» ценообразования может, конеч­но, уменьшить треугольник потерь благосостояния еще больше. В слу­чае нулевых издержек обмена, соответствующем неоклассическому «миру», возможна совершенная ценовая дискриминация. В этом слу­чае вся трапеция СРАЕ представляет собой трансферт богатства от по­требителей производителям. Чистые потери благосостояния от моно­полии в этом случае были бы нулевыми.

Если неоклассический аналитик возразит, что совершенная цено­вая дискриминация не существует в реальном мире, то он должен обо­сновать это. Однако трудно представить иной аргумент, кроме издер­жек обмена, например положительных информационных издержек и риска. Но такое объяснение подрывает «чистоту» неоклассической модели и возвращает нас к классическому «миру» неполной децентра­лизации, в котором имеющиеся знания ограничены и существуют ди­намические изменения в условиях неопределенности.

Теперь опишем классическую модель монополии с помощью того же рис. 1. Но сначала напомним, что вместо понятия совершенной конкуренции как статического долгосрочного равновесия мы будем придерживаться здесь взгляда на конкуренцию Адама Смита и его по­следователей, а именно представим ее как процесс конкуренции, име­ющий временное измерение. По Шумпетеру, например, конкурен­ция — это «вечный поток созидательного разрушения». Вводящим нов­шества предпринимателем движет, конечно, возможность получения прибыли. Без этого модель децентрализации с laissez faire рухнет. Но как только удачливый предприниматель получает прибыль, его дей­ствия немедленно копируются другими, так что предпринимательская прибыль постоянно находится под угрозой исчезновения в результате конкуренции. Таким образом, в фокусе исследования находится непре­рывная серия коротких периодов, что отличает классический анализ от модели «совершенной конкуренции», которая всегда описывается в терминах долгосрочного периода.

Предположим, что новый продукт X открыт предпринимателем, ко­торый выпускает его количество Q_m, продаваемое по цене P (рис. 1). Те­оретически он должен ограничить выпуск в сравнении с тем, который произвели бы его потенциальные конкуренты, если бы они обладали его знаниями и деловой проницательностью. Но поскольку в действитель­ности они ими не обладают, единственной альтернативой для произ­водства Q_m продукта X является выпуск некоторого положительного количества стандартных продуктов, которые производились ранее (пред­ложение при этом X равно нулю). Следовательно, результат предприни­мательской деятельности предпринимателя, производящего X, — чистый общественный выигрыш, который измеряется на рис. 1 прибылью плюс потребительский излишек S. Треугольник потерь общественного благо­состояния (ѱ) здесь отсутствует. Можно ожидать, что действия предпри­нимателя приведут к возможному приходу в отрасль конкурентов. На этом этапе конкуренция приведет к понижению цены и ее сближению с издержками. Этот процесс будет означать трансферт богатства от пер­вого предпринимателя к потребителям. Но его первоначальная времен­ная прибыль была необходима для того, чтобы стимулировать его рань­ше вынести продукт на рынок. Именно более раннее начало производ­ства обеспечивает общественную выгоду. Итак, хотя эта временная прибыль может быть описана как проистекающая из рыночной струк­туры «несовершенной конкуренции», тем не менее, согласно смитианско-шумпетерианскому анализу описанные таким образом монополии являются необходимыми институтами, поскольку экономический рост без них был бы значительно более слабым. На самом деле общество при­знает пользу таких монополий, когда предоставляет временные юриди­ческие монопольные права в форме патентов.

      Теперь необходимо рассмотреть особый феномен, называемый «ес­тественной монополией». Говорят, что она существует там, где техни­чески более эффективно иметь единственного производителя. Выжи­вание такой единственной фирмы является обычно естественным ре­зультатом   первоначальной   конкуренции   между несколькими .производителями. Дж.С. Милль (Mill [1848], 1965, р. 962) был первым, кто, говоря об этой монополии, использовал эпитет «естественная», че­редуя его с эпитетом «практичная». Примеры, упомянутые Миллем, включали газо- и водоснабжение, дороги, каналы и железные дороги.      

     В своей «Общественной экономии» (von Wieser, 1914) Фридрих фон Визер был, вероятно, первым, кто провел различие между современ­ной и классической концепциями монополии. Классическое (а, возможно, также и марксистское) утверждение, что для монополии характерна благоприятная рыночная позиции капитала в сравнении с позицией труда, было ошибочным. То же относится и к ссылке Рикардо на  «монополию» на сельскохозяйственные угодья. Ведь ставки арендной платы за жилье были конкурентными. Типичной реальной монополи­ей для фон Визера было то, что он называл «единственным предприя­тием», что аналогично «естественной монополии» в терминах Милля. Прекрасной иллюстрацией служили услуги почты:

«В случае [такого] единственного предприятия принцип конкуренции становится совершенно разрушительным. Параллельная почтовая сеть, рядом с уже функционирующей, была бы экономическим абсурдом; огромные суммы денег на ее создание и управление должны были бы тра­титься совершенно впустую» (von Wieser [1914], 1967, p. 216—217).

Вывод состоял в необходимости некоторого государственного кон­троля, такого, как, например, регулирование цен.

     Можно предположить, что фон Визер был бы удивлен приложени­ем (в 1980-е годы) к естественным монополиям новой теории «сорев­новательного рынка (contestable market)». Согласно ее сторонникам соревновательный рынок — это ситуация, в которой «доступ на рынок совершенно свободный, а выход совершенно бесплатный» (Baumol, 1982). Для этих экономистов даже почтовая служба фон Визера — по крайней мере, в принципе — открыта для такой рыночной соревнова­тельности (хотя основной приводившийся новыми аналитиками при­мер касался авиалиний). Сущность соревновательного рынка в том, что он дает возможность для стратегии «бей — беги»: «Даже очень неста­бильная возможность прибыли не должна упускаться потенциальным «новичком», если он может войти на рынок и получить свой выигрыш прежде, чем цены изменятся, а затем уйти без издержек, если ситуа­ция станет для него неблагоприятной» (Baumol, 1982, р. 4).

     В действительности такой новый анализ является теоретическим раз­витием неоклассической модели совершенной конкуренции и особен­но ее условия свободного доступа на рынок. Один из авторов даже пред­почитает говорить о «сверхсвободном доступе», а не о «совершенной соревновательности» (Shepherd, 1984). Существенной здесь является не только возможность для новой фирмы закрепиться на рынке (стандарт­ное условие «свободного доступа»), но и способность немедленно занять положение, аналогичное позиции существующего в отрасли монополи­ста и полностью заменить его. Более того, новичок может закрепиться прежде, чем существующая фирма отреагирует на его появление сниже­нием цен (предположение Бертрана — Нэша). Наконец, выход из отрас­ли совершенно свободен и не связан с издержками. Безвозвратные из­держки, другими словами, равны нулю. При выполнении этих условий даже угроза входа в отрасль (потенциальная конкуренция) может держать цену на уровне издержек. Следовательно, государственная схема регули­рования цен может в этих условиях быть общественно вредной.

Хотя это теоретическое новшество открывает новые горизонты, оно породило значительные разногласия относительно как внутренней со­гласованности данной теории, так и ее эмпирической обоснованности. Предположение о нулевых безвозвратных издержках вызвало наиболь­шую критику. Отмечалось, например, что на большинстве рынков, по определению, безвозвратные издержки более явно выражены в крат­косрочном периоде, чем в долгосрочном. При наличии в любом виде безвозвратных издержек «старожил» имеет пропорциональное потен­циальное преимущество в ценообразовании перед новичком. Но лишь в самом коротком периоде чистая теория соревновательных рынков предусматривает реакцию в виде нулевой цены со стороны старожила. Что же касается вопроса об эмпирической обоснованности, то Баумоль и другие признают, что пока свидетельств в ее пользу недостаточно.

Сомнения в эффективности государственного регулирования цен естественных монополий были также высказаны Демсетцем (Demsetz, 1968). Он предположил, что формальное регулирование необязатель­но, если правительства могут найти «враждующих конкурентов», бо­рющихся за исключительные права поставлять товар или услугу в те­чение данного «контрактного периода». Появление единственной фир­мы не обязательно обозначает монопольное ценообразование, поскольку конкуренция могла проявиться прежде, на этапе борьбы за привилегию. Монопольная структура рынка, следовательно, не обяза­тельно предсказывает монопольное поведение, хотя некоторый элемент последнего мог бы появиться, если, скажем, условия производства из­менились бы в период действия контракта.

Аналогичная линия аргументации была в свое время предложена Бентамом и Чедвиком. Исследование Чедвиком водоснабжения в Лон­доне в 1850-е годы обнаружило ситуацию естественной монополии. Но он утверждал, что причина неэффективности состояла в том, что дан­ная область была поделена между «семью отдельными компаниями и организациями, из которых шесть первоначально конкурировали в дан­ной области так, что по одним и тем же улицам были проложены два или три комплекта труб» (цит. по: Crain and Ekelund, 1976). Следуя ре­комендациям Чедвика, конкуренция из расточительной формы конку­ренции «в рамках отрасли» была переведена в форму «конкуренции за отрасль». Та же аргументация была применена к железным дорогам. Здесь отстаивалась общественная собственность, в то время как опе­ративное управление должно было быть представлено тому, кто прой­дет через конкурентную конкурсную процедуру с участием всех заин­тересованных частных предприятий.

В качестве следующего шага нужно признать, что очень многие монополии, если не большинство, неестественны, они возникают не из непреодолимых экономических условий, а из искусственной ситуации, обычно связанной с манипуляциями политической властью. В этих случаях монопольное право обычно дается государством, но не для того, чтобы способствовать введению нового продукта (как в случае с патен­тами). Вместо этого одному поставщику предоставляется исключитель­ное право торговли существующим продуктом или услугой, а все дру­гие поставщики этого права лишаются. Естественное состояние кон­куренции, таким образом, преобразовывается декретом в состояние легальной монополии. В этом случае классический аналитик мог убе­диться в полезности модели Харбергера, описывающей потери благо­состояния при монополии.

Там, где монопольное право предоставляется правительством и це­новая дискриминация запретительно  дорога, на первый взгляд долж­но казаться, что монопольная рента или «премия» успешному произ­водителю может быть изображена прямоугольником, таким, как АВСР на рис. 1. Но со времени выдающейся работы Таллока (Tullock, 1967) экономисты пришли к признанию того, что стремление к подобной монопольной ренте само является конкурентной деятельностью, тре­бующей затрат ресурсов. После работы Крюгер (Krueger, 1974) этот процесс стал известен как «соискание ренты» (rent seeking) и часто приобретает форму лоббирования, вкладов в избирательные кампании, взяточничества и других способов влияния на власти, чтобы получить исключительные права на производство, которые затем охраняются аппаратом государственного принуждения.

В недавних работах был модифицирован вывод о том, что стоимость ресурсов, использованных на соискание ренты, должна точно равняться величине ренты. Некоторые авторы пришли к выводу, что лоббирова­ние со стороны потребителей может в известной мере компенсировать лоббирование со стороны потенциальных монополистов, так что регу­лируемая цена устанавливается на уровне ниже, чем Р (но выше, чем С) на рис. 1. В этом случае, конечно, прямоугольник ожидаемой мо­нопольной ренты должен уменьшиться и производители, вместе взя­тые, не должны тратить при соискании ренты больше, чем его площадь.

Джедлоу (Jadlow, 1985) еще более уменьшил ожидаемую величину таких прямоугольников монопольной ренты, введя многопериодную модель, в которой другие соискатели ренты продолжают конкурировать за монопольную премию, в то время как потребители, регулирующие чиновники и те, кто ответствен за антимонопольную политику, про­должают свои попытки устранить эту ренту. Следовательно, посколь­ку монопольная рента рассматривается не как разовая премия, а как дисконтированная ожидаемая стоимость рентных потоков за ряд буду­щих периодов времени при наличии неопределенности, то инвестиру­емые в деятельность по соисканию ренты ресурсы вряд ли могут быть существенно сокращены.

      Обычно экономисты подразумевают, что задачей государственной политики в отношении монополии является устранение монопольной прибыли теми или иными средствами. Однако проведенный анализ об­наруживает, что общепринятые меры общественных потерь, выражен­ные через «треугольники благосостояния» плюс прямоугольники потен­циальных трансферов, которые частично «съедаются» за счет ресурсов, направляемых на соискание ренты, преимущественно относятся к мо­нополиям, установленным политически. Таким образом, мы пришли к выводу, что адекватная (с точки зрения экономистов) государственная политика проводится правительством с целью корректировки того, что оно само создало. Прямым способом решить эту проблему, по крайней мере по мнению наивных людей, было бы воздержание правительства от предоставления монопольных привилегий. Однако недавно разрабо­танная «экономическая теория политики» выявила причины того, почему законодательная деятельность, создающая монопольную ренту, прису­ща самой структуре демократической выборной политической системы. Некоторые авторы (Brennan and Buchanan, 1980) считают, что сам ин­ститут правительства также является монополией. Если это действитель­но так, мы встречаемся с парадоксальной ситуацией, когда государствен­ная политика, предписываемая экономическими учебниками, состоит в том, что монополия в целом регулируется или управляется учреждени­ем, которое само есть монополия.

БИБЛИОГРАФИЯ

Baumol, W.J. 1982. Contestable markets: an uprising in the theory of industry structure.

American Economic Review 72(1), March, 1—15.

Brennan, G. and Buchanan, J. 1980. The Power to Tax: Analytical Foundations of

the Fiscal Constitution. Cambridge: Cambridge University Press.

Cowling, K. and Mueller, D.C. 1978. The social cost of monopoly power. Economic

Journal 88, December, 727-48.

Crain, W.M. and Ekelund, R.E., Jr. 1976. Chadwick and Demsetz on competition and

regulation. Journal of Law and Economics 19(1), April, 149-62.

Demsetz, H. 1968. Why regulate utilities? Journal of Law and Economics 11, April,

55-65.

Demsetz, H. 1982. Economic, Legal, and Political Dimensions of Competition, Professor Dr F. de Vries Lectures in Economics. Vol. 4, Amsterdam: North-Holland.

Ely, R.T, 1900. Monopolies and Trusts. New York: Macmillan.

Fisher, I. 1923. Elementary Principles of Economics. New York: Macmillan.

Gunton, G. 1888. The economic and social aspects of trusts. Political Science Quarterly

3(3), September, 385-408.

Harberger, A.C. 1954. Monopoly and resource allocation. American Economic

Association. Papers and Proceedings 44, May, 77—87.

Jadlow, J.M. 1985. Monopoly rent-seeking under conditions of uncertainty. Public

Choice 45(1), 73-87.

Kamerschen, D.R. 1966. An estimation of the «welfare losses* from monopoly in the

American economy. Western Economic Journal 4, Summer, 221—36.

Krueger, A.O. 1974. The political economy of the rent-seeking society. American

Economic Review 64, June, 291—303.

Mill, J.S. 1848. Principles of Political Economy. Ed. W.Y. Ashley. Reprinted, New

York: A.M. Kelley, 1965 // Милль Д.С. Основы политической экономии.

Shepherd, W.G. 1984. «Contestability» vs competition. American Economic Review

74(2), September, 572-87.

 Smith, A. 1776. An Inquiry into the Nature and Causes of the Wealth of Nations. 2

vols, ed. E. Cannan, London: Methuen, 1960 // Смит А. Исследование о при­роде и причинах богатства народов. М., 1962.

Stigler, G. 1956. The statistics of monopoly and merger. Journal of Political Economy

64, February, 33-40.

Tullock, G. 1967. The welfare costs of tariffs, monopolies, and theft. Western Economic

Journal 5, June, 224-32.

von Wieser, F. 1914. Social Economics. Trans. A. Ford Hinrichs, New York: A.M.

Kelley, 1967.

Worcester, D.A., Jr. 1973. New estimates of the welfare loss to monopoly, United States: 1956-69. Southern Economic Journal 40(2), October, 234-45.

Контакты