Монополия

Эдвин Дж. Уэст

 

Monopoly

Edwin G. West

 

 

 

Ирвинг Фишер (Fisher, 1923) однажды определил монополию про­сто как «отсутствие конкуренции». С этой точки зрения, критическое или иное отношение к монополии связано с видением конкуренции каждым автором. С точки зрения экономиста неоклассического направ­ления, монополия — полная противоположность хорошо известной из учебников «совершенной конкуренции». С другой стороны, современ­ные авторы, придерживающиеся классической традиции, критикуют модель совершенной конкуренции за то, что она не отражает процесс конкурентной деятельности, игнорирует значение времени в кон­курентных процессах, а также абстрагируется от трансакционных и ин­формационных издержек.

В действительности «совершенная конкуренция» означает для эко­номиста-неоклассика совершенную децентрализацию при нулевых из­держках обмена. Но их современные критики настаивают, что обмен не обходится без издержек. И по этой причине конкуренция может сочетаться с существованием широкого спектра институтов, которые требуются для компенсации влияния фактора времени, неопределен­ности и трансакционных издержек (Demsetz, 1982). Такие институты включают, например, связанные продажи, вертикальную интеграцию и поддержание субсидированной изготовителем цены перепродажи. Такое влияющее на цену поведение означает, что в реальном мире де­централизация не является совершенной. Именно несовершенная де­централизация лежит в основе классической парадигмы laissez faire. Следовательно, многие явления, которые автоматически рассматрива­ются неоклассиками как отсутствие совершенной конкуренции или поведение, которое выглядит монополистическим, часто с одобрением рассматриваются в рамках классической традиции.

Широко распространено мнение, что исторически наиболее обосно­ванная и уничтожающая критика монополии содержится в «Богатстве народов» Адама Смита. Действительно, Смит говорит о «монополии» весьма часто, но обычно он использует этот термин в широком смыс­ле, что характерно для XVIII в., относя сюда все виды политических ограничений. Монополия в современном значении как единственная, не испытывающая конкуренции фирма не была предметом рассмотре­ния для Смита. Чаще всего он использовал данный термин, говоря об отраслях с многими фирмами, пользующихся защитой закона. Таким образом, «закон дал монополию нашим обувщикам не только против наших животноводов, но и против наших дубильщиков» (Smith [1776], 1960, vol. 2, p. 153). Кроме того, вся система меркантилизма была осуж­дена Смитом как монополистическая: «Монополия того или иного типа, на самом деле, кажется, служит единственным двигателем мер­кантилистской торговой системы» (Ibid., р. 129).

Последователи Рикардо больше занимались общими ограничения­ми экономической деятельности, особенно связанными с фиксирован­ным предложением земли. В «Началах политической экономии и на­логообложения» Рикардо только на пяти страницах из 292 обсуждает­ся монополия, а в «Основах политической экономии» Джона Стюарта Милля — только на двух из 1004. Вслед за рикардианцами свой вклад в утверждение необходимости или даже неизбежности конкуренции внесла философия дарвинизма в середине XIX в. Действительно совре­менная и более строгая теория монополии, показывающая, что равно­весие должно определяться равенством предельной выручки и предель­ных издержек, была выдвинута Курно в 1838 г. Но долгое время ей не уделялось большого внимания.

     В Америке классический (с позиций laissez faire) взгляд на конкурен­цию и неполную децентрализацию преобладал, по крайней мере, до кон­ца XIX в. Когда в 1890 г. был принят Антитрестовский закон Шермана, экономисты почти единодушно противостояли ему. Несмотря на свое общее расположение к широкому государственному вмешательству, ос­нователь Американской экономической ассоциации Ричард Т. Эли (Ely, 1900), твердо отверг политически популярную политику «охоты на тре­сты». Аналогично в конце 1880-х годов Джон Бейтс Кларк опасался, что антитрестовские законы могут привести к потере эффективности, ко­торую дают объединения предприятий или тресты. Объединение часто было необходимо, чтобы привлечь капитал и избежать проблем в тече­ние фазы спада экономического цикла. Другие экономисты того време­ни, включая Саймона Н. Пэттена, Дэвида А. Уэллса и Джорджа Гантона, были того же мнения. Последний утверждал, что концентрация ка­питала не вытесняет небольших производителей из бизнеса, «но просто объединяет их в более крупную и сложную систему производства, в ко­торой они имеют возможность производить богатство более дешево для общества и получать больший доход для себя». Гантон писал, что кон­центрация капитала не ведет к уничтожению конкуренции, а наобо­рот: «путем использования большого капитала, улучшенных машин и оборудования трест может продавать и фактически продает дешевле, чем отдельная корпорация» (Gunton, 1888, р. 385).

Рассмотрим теперь для контраста последующий неоклассический подход, который в конечном счете сводился к сравнению монополии с ее полной противоположностью — рыночной структурой совершен­ной конкуренции. Этот подход постепенно развивался начиная с кон­ца XIX в. и в конце концов в 1950-х годах достиг этапа эмпирического измерения так называемых общественных издержек монополии. Наи­более влиятельной стала работа Харбергера (Harberger, 1954), чья аргу­ментация может быть обобщена на рис. 1.

 

 

     Допустим, что долгосрочные средние издержки являются констан­той для фирмы и для отрасли и представлены линией      Мс Ас. Выпуск в условиях совершенной конкуренции должен быть равен величине Qc, при которой линия Мс пересекает кривую спроса DD. Монополист мог бы максимизировать свою прибыль, произведя Qm при цене Р. Его монопольная прибыль (π) была бы представлена прямоугольником АВСР. Потери потребительского излишка измеряются трапецией АЕСР. Однако часть этой площади, представленная АВСР, соответствует не чистой потере благосостояния, а простой передаче богатства от потре­бителей монополисту. Чистые потери от монополии для общества в целом соответствуют площади «треугольника благосостояния» ABE, обозначенной на рис. 1 как ѱ. Сделав ряд очень сильных предположе­ний, в частности о том, что предельные издержки с) постоянны для всех отраслей и что эластичность спроса по цене всюду одинакова, Харбергер оценил годовые потери благосостояния от монополий в про­мышленности США в 1920-е годы в 59 млн дол. Эта цифра была на удивление невелика, поскольку она составила только 0,1% националь­ного дохода США в этот период.

Последующие авторы утверждали, что измерение Харбергера серьезно недооценивало эффект монополии в силу статистических и других при­чин. Джордж Стиглер (Stigler, 1956) возразил, что: 1) монополисты обыч­но действуют в тех областях, где эластичность спроса больше единицы; 2) некоторые монопольные преимущества проявляются в балансовой стоимости активов, что ведет к недооценке прибыли. Последующие ис­следования, которые учли возражения Стиглера, оценили общественные издержки монополии значительно выше, чем Харбергер. Так, Д. Р. Камершен (Kamerschen, 1966) сообщил о годовых потерях благосостояния из-за монополии в 1956-1961 гг., равных примерно 6% национального дохода. С другой стороны, ДА. Уорчестер-младший (Worcester, Jr., 1973), используя данные по фирмам, а не по отраслям и принимая эластичность спроса равной —2, сообщил о максимальной оценке потери благососто­яния порядка 0,5% национального дохода в период 1965—1969 гг. Возра­жая против того, что Харбергер отождествлял нормальную конкурент­ную норму прибыли с фактической средней нормой прибыли, в то вре­мя как последняя содержит элемент монопольной прибыли, Каулинг и Мюллер (Cowling and Mueller, 1978) сообщили, что 734 большие фирмы в США генерировали в период 1963 1966 гг. потери благосостояния, составляющие 15 млрд дол. ежегодно, что равно 13% валового продукта корпоративного сектора. Все эти возражения, очевидно, имели техни­ческую природу, и их авторы неявно принимали основную методологию Харбергера.

Рассмотрим теперь другой тип уточнений на базе той же основной методологии. В бесконфликтном мире неоклассической модели, где все издержки обмена равны нулю, для монополиста было бы выгодным произвести больше, чем Qm на рис. 1. Это было бы так, например, при установлении раздельного тарифа, где вторая цена берется за все по­купки сверх Qm. Если эта цена находится точно на полпути между Р и С, то можно показать, что треугольник потерь благосостояния умень­шается до одной четверти своего первоначального размера ѱ. Более ши­рокое применение такого «составного» ценообразования может, конеч­но, уменьшить треугольник потерь благосостояния еще больше. В слу­чае нулевых издержек обмена, соответствующем неоклассическому «миру», возможна совершенная ценовая дискриминация. В этом слу­чае вся трапеция СРАЕ представляет собой трансферт богатства от по­требителей производителям. Чистые потери благосостояния от моно­полии в этом случае были бы нулевыми.

Если неоклассический аналитик возразит, что совершенная цено­вая дискриминация не существует в реальном мире, то он должен обо­сновать это. Однако трудно представить иной аргумент, кроме издер­жек обмена, например положительных информационных издержек и риска. Но такое объяснение подрывает «чистоту» неоклассической модели и возвращает нас к классическому «миру» неполной децентра­лизации, в котором имеющиеся знания ограничены и существуют ди­намические изменения в условиях неопределенности.

Теперь опишем классическую модель монополии с помощью того же рис. 1. Но сначала напомним, что вместо понятия совершенной конкуренции как статического долгосрочного равновесия мы будем придерживаться здесь взгляда на конкуренцию Адама Смита и его по­следователей, а именно представим ее как процесс конкуренции, име­ющий временное измерение. По Шумпетеру, например, конкурен­ция — это «вечный поток созидательного разрушения». Вводящим нов­шества предпринимателем движет, конечно, возможность получения прибыли. Без этого модель децентрализации с laissez faire рухнет. Но как только удачливый предприниматель получает прибыль, его дей­ствия немедленно копируются другими, так что предпринимательская прибыль постоянно находится под угрозой исчезновения в результате конкуренции. Таким образом, в фокусе исследования находится непре­рывная серия коротких периодов, что отличает классический анализ от модели «совершенной конкуренции», которая всегда описывается в терминах долгосрочного периода.

Предположим, что новый продукт X открыт предпринимателем, ко­торый выпускает его количество Qm, продаваемое по цене P (рис. 1). Те­оретически он должен ограничить выпуск в сравнении с тем, который произвели бы его потенциальные конкуренты, если бы они обладали его знаниями и деловой проницательностью. Но поскольку в действитель­ности они ими не обладают, единственной альтернативой для произ­водства Qm продукта X является выпуск некоторого положительного количества стандартных продуктов, которые производились ранее (пред­ложение при этом X равно нулю). Следовательно, результат предприни­мательской деятельности предпринимателя, производящего X, — чистый общественный выигрыш, который измеряется на рис. 1 прибылью плюс потребительский излишек S. Треугольник потерь общественного благо­состояния (ѱ) здесь отсутствует. Можно ожидать, что действия предпри­нимателя приведут к возможному приходу в отрасль конкурентов. На этом этапе конкуренция приведет к понижению цены и ее сближению с издержками. Этот процесс будет означать трансферт богатства от пер­вого предпринимателя к потребителям. Но его первоначальная времен­ная прибыль была необходима для того, чтобы стимулировать его рань­ше вынести продукт на рынок. Именно более раннее начало производ­ства обеспечивает общественную выгоду. Итак, хотя эта временная прибыль может быть описана как проистекающая из рыночной струк­туры «несовершенной конкуренции», тем не менее, согласно смитианско-шумпетерианскому анализу описанные таким образом монополии являются необходимыми институтами, поскольку экономический рост без них был бы значительно более слабым. На самом деле общество при­знает пользу таких монополий, когда предоставляет временные юриди­ческие монопольные права в форме патентов.

      Теперь необходимо рассмотреть особый феномен, называемый «ес­тественной монополией». Говорят, что она существует там, где техни­чески более эффективно иметь единственного производителя. Выжи­вание такой единственной фирмы является обычно естественным ре­зультатом   первоначальной   конкуренции   между несколькими .производителями. Дж.С. Милль (Mill [1848], 1965, р. 962) был первым, кто, говоря об этой монополии, использовал эпитет «естественная», че­редуя его с эпитетом «практичная». Примеры, упомянутые Миллем, включали газо- и водоснабжение, дороги, каналы и железные дороги.      

     В своей «Общественной экономии» (von Wieser, 1914) Фридрих фон Визер был, вероятно, первым, кто провел различие между современ­ной и классической концепциями монополии. Классическое (а, возможно, также и марксистское) утверждение, что для монополии характерна благоприятная рыночная позиции капитала в сравнении с позицией труда, было ошибочным. То же относится и к ссылке Рикардо на  «монополию» на сельскохозяйственные угодья. Ведь ставки арендной платы за жилье были конкурентными. Типичной реальной монополи­ей для фон Визера было то, что он называл «единственным предприя­тием», что аналогично «естественной монополии» в терминах Милля. Прекрасной иллюстрацией служили услуги почты:

«В случае [такого] единственного предприятия принцип конкуренции становится совершенно разрушительным. Параллельная почтовая сеть, рядом с уже функционирующей, была бы экономическим абсурдом; огромные суммы денег на ее создание и управление должны были бы тра­титься совершенно впустую» (von Wieser [1914], 1967, p. 216—217).

Вывод состоял в необходимости некоторого государственного кон­троля, такого, как, например, регулирование цен.

     Можно предположить, что фон Визер был бы удивлен приложени­ем (в 1980-е годы) к естественным монополиям новой теории «сорев­новательного рынка (contestable market)». Согласно ее сторонникам соревновательный рынок — это ситуация, в которой «доступ на рынок совершенно свободный, а выход совершенно бесплатный» (Baumol, 1982). Для этих экономистов даже почтовая служба фон Визера — по крайней мере, в принципе — открыта для такой рыночной соревнова­тельности (хотя основной приводившийся новыми аналитиками при­мер касался авиалиний). Сущность соревновательного рынка в том, что он дает возможность для стратегии «бей — беги»: «Даже очень неста­бильная возможность прибыли не должна упускаться потенциальным «новичком», если он может войти на рынок и получить свой выигрыш прежде, чем цены изменятся, а затем уйти без издержек, если ситуа­ция станет для него неблагоприятной» (Baumol, 1982, р. 4).

     В действительности такой новый анализ является теоретическим раз­витием неоклассической модели совершенной конкуренции и особен­но ее условия свободного доступа на рынок. Один из авторов даже пред­почитает говорить о «сверхсвободном доступе», а не о «совершенной соревновательности» (Shepherd, 1984). Существенной здесь является не только возможность для новой фирмы закрепиться на рынке (стандарт­ное условие «свободного доступа»), но и способность немедленно занять положение, аналогичное позиции существующего в отрасли монополи­ста и полностью заменить его. Более того, новичок может закрепиться прежде, чем существующая фирма отреагирует на его появление сниже­нием цен (предположение Бертрана — Нэша). Наконец, выход из отрас­ли совершенно свободен и не связан с издержками. Безвозвратные из­держки, другими словами, равны нулю. При выполнении этих условий даже угроза входа в отрасль (потенциальная конкуренция) может держать цену на уровне издержек. Следовательно, государственная схема регули­рования цен может в этих условиях быть общественно вредной.

Хотя это теоретическое новшество открывает новые горизонты, оно породило значительные разногласия относительно как внутренней со­гласованности данной теории, так и ее эмпирической обоснованности. Предположение о нулевых безвозвратных издержках вызвало наиболь­шую критику. Отмечалось, например, что на большинстве рынков, по определению, безвозвратные издержки более явно выражены в крат­косрочном периоде, чем в долгосрочном. При наличии в любом виде безвозвратных издержек «старожил» имеет пропорциональное потен­циальное преимущество в ценообразовании перед новичком. Но лишь в самом коротком периоде чистая теория соревновательных рынков предусматривает реакцию в виде нулевой цены со стороны старожила. Что же касается вопроса об эмпирической обоснованности, то Баумоль и другие признают, что пока свидетельств в ее пользу недостаточно.

Сомнения в эффективности государственного регулирования цен естественных монополий были также высказаны Демсетцем (Demsetz, 1968). Он предположил, что формальное регулирование необязатель­но, если правительства могут найти «враждующих конкурентов», бо­рющихся за исключительные права поставлять товар или услугу в те­чение данного «контрактного периода». Появление единственной фир­мы не обязательно обозначает монопольное ценообразование, поскольку конкуренция могла проявиться прежде, на этапе борьбы за привилегию. Монопольная структура рынка, следовательно, не обяза­тельно предсказывает монопольное поведение, хотя некоторый элемент последнего мог бы появиться, если, скажем, условия производства из­менились бы в период действия контракта.

Аналогичная линия аргументации была в свое время предложена Бентамом и Чедвиком. Исследование Чедвиком водоснабжения в Лон­доне в 1850-е годы обнаружило ситуацию естественной монополии. Но он утверждал, что причина неэффективности состояла в том, что дан­ная область была поделена между «семью отдельными компаниями и организациями, из которых шесть первоначально конкурировали в дан­ной области так, что по одним и тем же улицам были проложены два или три комплекта труб» (цит. по: Crain and Ekelund, 1976). Следуя ре­комендациям Чедвика, конкуренция из расточительной формы конку­ренции «в рамках отрасли» была переведена в форму «конкуренции за отрасль». Та же аргументация была применена к железным дорогам. Здесь отстаивалась общественная собственность, в то время как опе­ративное управление должно было быть представлено тому, кто прой­дет через конкурентную конкурсную процедуру с участием всех заин­тересованных частных предприятий.

В качестве следующего шага нужно признать, что очень многие монополии, если не большинство, неестественны, они возникают не из непреодолимых экономических условий, а из искусственной ситуации, обычно связанной с манипуляциями политической властью. В этих случаях монопольное право обычно дается государством, но не для того, чтобы способствовать введению нового продукта (как в случае с патен­тами). Вместо этого одному поставщику предоставляется исключитель­ное право торговли существующим продуктом или услугой, а все дру­гие поставщики этого права лишаются. Естественное состояние кон­куренции, таким образом, преобразовывается декретом в состояние легальной монополии. В этом случае классический аналитик мог убе­диться в полезности модели Харбергера, описывающей потери благо­состояния при монополии.

Там, где монопольное право предоставляется правительством и це­новая дискриминация запретительно  дорога, на первый взгляд долж­но казаться, что монопольная рента или «премия» успешному произ­водителю может быть изображена прямоугольником, таким, как АВСР на рис. 1. Но со времени выдающейся работы Таллока (Tullock, 1967) экономисты пришли к признанию того, что стремление к подобной монопольной ренте само является конкурентной деятельностью, тре­бующей затрат ресурсов. После работы Крюгер (Krueger, 1974) этот процесс стал известен как «соискание ренты» (rent seeking) и часто приобретает форму лоббирования, вкладов в избирательные кампании, взяточничества и других способов влияния на власти, чтобы получить исключительные права на производство, которые затем охраняются аппаратом государственного принуждения.

В недавних работах был модифицирован вывод о том, что стоимость ресурсов, использованных на соискание ренты, должна точно равняться величине ренты. Некоторые авторы пришли к выводу, что лоббирова­ние со стороны потребителей может в известной мере компенсировать лоббирование со стороны потенциальных монополистов, так что регу­лируемая цена устанавливается на уровне ниже, чем Р (но выше, чем С) на рис. 1. В этом случае, конечно, прямоугольник ожидаемой мо­нопольной ренты должен уменьшиться и производители, вместе взя­тые, не должны тратить при соискании ренты больше, чем его площадь.

Джедлоу (Jadlow, 1985) еще более уменьшил ожидаемую величину таких прямоугольников монопольной ренты, введя многопериодную модель, в которой другие соискатели ренты продолжают конкурировать за монопольную премию, в то время как потребители, регулирующие чиновники и те, кто ответствен за антимонопольную политику, про­должают свои попытки устранить эту ренту. Следовательно, посколь­ку монопольная рента рассматривается не как разовая премия, а как дисконтированная ожидаемая стоимость рентных потоков за ряд буду­щих периодов времени при наличии неопределенности, то инвестиру­емые в деятельность по соисканию ренты ресурсы вряд ли могут быть существенно сокращены.

      Обычно экономисты подразумевают, что задачей государственной политики в отношении монополии является устранение монопольной прибыли теми или иными средствами. Однако проведенный анализ об­наруживает, что общепринятые меры общественных потерь, выражен­ные через «треугольники благосостояния» плюс прямоугольники потен­циальных трансферов, которые частично «съедаются» за счет ресурсов, направляемых на соискание ренты, преимущественно относятся к мо­нополиям, установленным политически. Таким образом, мы пришли к выводу, что адекватная (с точки зрения экономистов) государственная политика проводится правительством с целью корректировки того, что оно само создало. Прямым способом решить эту проблему, по крайней мере по мнению наивных людей, было бы воздержание правительства от предоставления монопольных привилегий. Однако недавно разрабо­танная «экономическая теория политики» выявила причины того, почему законодательная деятельность, создающая монопольную ренту, прису­ща самой структуре демократической выборной политической системы. Некоторые авторы (Brennan and Buchanan, 1980) считают, что сам ин­ститут правительства также является монополией. Если это действитель­но так, мы встречаемся с парадоксальной ситуацией, когда государствен­ная политика, предписываемая экономическими учебниками, состоит в том, что монополия в целом регулируется или управляется учреждени­ем, которое само есть монополия.

 

 

 

БИБЛИОГРАФИЯ

Baumol, W.J. 1982. Contestable markets: an uprising in the theory of industry structure.

American Economic Review 72(1), March, 1—15.

Brennan, G. and Buchanan, J. 1980. The Power to Tax: Analytical Foundations of

the Fiscal Constitution. Cambridge: Cambridge University Press.

Cowling, K. and Mueller, D.C. 1978. The social cost of monopoly power. Economic

Journal 88, December, 727-48.

Crain, W.M. and Ekelund, R.E., Jr. 1976. Chadwick and Demsetz on competition and

regulation. Journal of Law and Economics 19(1), April, 149-62.

Demsetz, H. 1968. Why regulate utilities? Journal of Law and Economics 11, April,

55-65.

Demsetz, H. 1982. Economic, Legal, and Political Dimensions of Competition, Professor Dr F. de Vries Lectures in Economics. Vol. 4, Amsterdam: North-Holland.

Ely, R.T, 1900. Monopolies and Trusts. New York: Macmillan.

Fisher, I. 1923. Elementary Principles of Economics. New York: Macmillan.

Gunton, G. 1888. The economic and social aspects of trusts. Political Science Quarterly

3(3), September, 385-408.

Harberger, A.C. 1954. Monopoly and resource allocation. American Economic

Association. Papers and Proceedings 44, May, 77—87.

Jadlow, J.M. 1985. Monopoly rent-seeking under conditions of uncertainty. Public

Choice 45(1), 73-87.

Kamerschen, D.R. 1966. An estimation of the «welfare losses* from monopoly in the

American economy. Western Economic Journal 4, Summer, 221—36.

Krueger, A.O. 1974. The political economy of the rent-seeking society. American

Economic Review 64, June, 291—303.

Mill, J.S. 1848. Principles of Political Economy. Ed. W.Y. Ashley. Reprinted, New

York: A.M. Kelley, 1965 // Милль Д.С. Основы политической экономии.

Shepherd, W.G. 1984. «Contestability» vs competition. American Economic Review

74(2), September, 572-87.

 Smith, A. 1776. An Inquiry into the Nature and Causes of the Wealth of Nations. 2

vols, ed. E. Cannan, London: Methuen, 1960 // Смит А. Исследование о при­роде и причинах богатства народов. М., 1962.

Stigler, G. 1956. The statistics of monopoly and merger. Journal of Political Economy

64, February, 33-40.

Tullock, G. 1967. The welfare costs of tariffs, monopolies, and theft. Western Economic

Journal 5, June, 224-32.

von Wieser, F. 1914. Social Economics. Trans. A. Ford Hinrichs, New York: A.M.

Kelley, 1967.

Worcester, D.A., Jr. 1973. New estimates of the welfare loss to monopoly, United States: 1956-69. Southern Economic Journal 40(2), October, 234-45.

 

 

 



Вернуться

 

Координация материалов. Экономическая школа

 

 







Контакты


Институт "Экономическая школа" Национального исследовательского университета - Высшей школы экономики

Директор Иванов Михаил Алексеевич; E-mail: seihse@mail.ru; sei-spb@hse.ru

Издательство Руководитель Бабич Владимир Валентинович; E-mail: publishseihse@mail.ru

Лаборатория Интернет-проектов Руководитель Сторчевой Максим Анатольевич; E-mail: storch@mail.ru

Системный администратор Григорьев Сергей Алексеевич; E-mail: _sag_@mail.ru