ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ШКОЛА

 

---

Дж. Бреннан, Дж. Бьюкенен Причина правил. Конституционная политическая экономия. Выпуск 9 серии "Этическая экономия: исследования по этике, культуре, и философии хозяйства" / Пер. с англ. под ред. А. П. Заостровцева. — СПб: Экономическая школа. 2005. 272 с.

 

Введение

 

 

Есть нечто глубоко неудовлетворительное в том, что экономисты начинают изложение своего предмета с обраще­ния к сталкивающемуся с «экономической проблемой» Ро­бинзону Крузо, поскольку ему необходимо решать, как раз­местить его редкие ресурсы (включая время) между конку­рирующими друг с другом вариантами их использования.

После такого введения становится чересчур легко со­скользнуть из «ситуации Крузо» в ситуацию, в которой «общество» как таковое также сталкивается с «экономиче­ской проблемой», и перескочить - почти незаметно - от анализа максимизации индивидуальной полезности к непо­средственной озабоченности максимизацией ценности обще­ства.

При такой последовательности изложения упускается из виду взаимодействие отдельных индивидов, из которых со­стоит любое общество. Индивиды делают выбор в социаль­ной среде, в которой существование и поведение других лю­дей, наряду с ограничивающими их поведение институтами, имеют гораздо большее значение, чем налагаемые природой физические ограничения. Экономика является - или долж­на быть - наукой о поведении отдельных индивидов в обще­стве.

Такое поведение не обязательно является «обществен­ным» в том смысле, что индивиды осознают существование взаимовлияния действий непосредственно взаимодействую­щих сторон. Поведение индивида в крупных современных обществах может быть полностью обезличенным, как это представлено в идеализированных моделях конкурентных рынков. В этом крайнем случае все участники реагируют на экзогенно определяемые параметры: ни один человек не оказывает какого-либо прямого влияния на другого. Ре­зультаты сложного взаимодействия всех действующих лиц не могут быть предметом выбора кого-либо из них.

В этом крайнем случае, или в более частых ситуациях, где поведение, по крайней мере отчасти, оказывается явно «общественным», - координирующие действия индивидов правила важны и имеют решающее значение для какого-либо понимания процесса взаимодействия. Взаимодействие одних и тех же людей с одинаковыми способностями и мо­тивациями при различных системах правил приводит к со­вершенно различным совокупным результатам, имеющим совершенно различные последствия для благосостояния ка­ждого из участников. Распределение времени и энергии ин­дивидом в ситуации, когда его вознаграждение связано с результатами его деятельности, будет отличаться от ситуа­ции, когда вознаграждение определяется на основании ка­ких-то иных критериев. По крайней мере, с XVIII в. и, в особенности начиная с Адама Смита, имело место понима­ние влияния правил (Смит использовал термин «законы и институты») на общественные результаты, и эта связь яви­лась базовой для одной из центральных тем экономики и политической экономии - в частности, как это следовало из их классических оснований.

Если правила влияют на результаты и если некоторые результаты «лучше», чем другие, то отсюда следует, что в той степени, в какой правила могут выбираться, исследова­ние и сравнительный анализ различных правил и институ­тов становятся предметом, заслуживающим нашего внима­ния. Без понимания того, как образующие некий общест­венный порядок индивиды взаимодействуют, и как влияют на их взаимодействия различные системы правил, - участ­вующие в этих взаимодействиях не могут осуществлять осознанные изменения существующих правил. Или хотя бы вести себя благоразумно ради сохранения тех правил, кото­рые доказали свою значимость для приемлемо эффективно­го функционирования общества как такового.

Что мы можем посоветовать самим себе в наших собст­венных обществах, располагая выгодами сотрудничества с одной стороны, и перспективами возможных конфликтов, с другой? От каких сторон нашей общественной жизни сле­довало бы избавиться? Какие «правила общественного по­рядка» - то есть институциональные соглашения, управляю­щие нашими взаимодействиями - заставляют нас оказывать неблагоприятное влияние друг на друга? Какие силы мы можем мобилизовать в целях достижения гармонии? За со­хранение каких правил и институтов стоит бороться?

Эти вопросы образуют ту область исследований, которую мы именуем «конституционной политической экономией» (в духе классиков политической экономии, для которых по­добные вопросы были также центральными). Они остаются важными, несмотря на столь широкое их игнорирование в современных рассуждениях. И задаются эти вопросы от­нюдь не в абсолютном интеллектуально-аналитическом ва­кууме. На самом деле, они привлекали к себе внимание ря­да крупнейших мыслителей западной культурной традиции. К сожалению, значительная часть накопленной мудрости, по-видимому, до сих пор пропадала втуне. Зачастую подоб­ные вопросы рассматриваются как чисто идеологические, в силу чего считается, что ответы на них зависят от мнений, каждое из которых примерно столь же хорошо, как и любое другое. Несомненно, в данной области существует значи­тельное пространство допустимых разногласий. Однако, кроме того, существуют и процедура постановки вопросов, и метод анализа, определяющие те рамки, внутри которых могут вестись дебаты.

В данной книге рассматриваются сами эти вопросы, не­обходимые процедуры их постановки и соответствующий им метод анализа. Цель этой вступительной главы подготовка сцены для дальнейшего действия: нам предстоит забить те колышки, на которые мы сможем впоследствии набрасы­вать разнообразные шляпы. Выражаясь конкретнее, мы предложим характеристики различных типов взаимодейст­вий - первоначально сформулированные в абстрактных терминах. Мы укажем, опять-таки абстрактно, какими спо­собами обеспечивается соответствие правил и институтов общества характеру преобладающих в нем взаимодействий. Далее мы соотнесем различные типы взаимодействий с раз­личными социальными контекстами, с которыми они зачас­тую ассоциируются. Наконец, мы представим краткий об­щий обзор правил и свяжем некоторые из сделанных нами выводов с социально-политико-экономическими условиями, которые, конечно, представляют для нас главный интерес.

Причины правил

Эта книга озаглавлена «Причина правил», и, по мере изложения, мы подробно рассмотрим многочисленные при­чины их существования. Однако вначале мы должны рассмотреть самую фундаментальную из всех причин -пусть даже она уже была довольно подробно рассмотрена в других работах.¹⁰ Обществу необходимы правила, потому что без них жизнь и вправду была бы «одинокой, бедной, беспросветной, тупой и кратковременной», как поведал нам более трехсот лет тому назад Томас Гоббс.¹¹ Лишь романтик-анархист может верить в существование некой «естественной гармонии» между людьми, которая устранит все конфликты между ними. Мы нуждаемся в правилах для совместной жизни по той простой причине, что без них мы бы несомненно сражались. Мы воевали бы друг с другом, поскольку объект желания одного индивида становился бы предметом притязаний другого. Правила определяют грани­цы пространства, в пределах которого каждый может дейст­вовать так, как считает нужным»

Одной из наиболее известных и, возможно, наилучшей иллюстрацией этого потенциала для конфликта, а также потенциальных средств его разрешения, является классиче­ская «дилемма заключенных». Рассмотрим матрицу 1.1, в которой числа в каждой ячейке характеризуют выигрыши каждого из двух

¹⁰См., в особенности, J.M. Buchanan, The Limits of Liberty (University of Chi­cago Press, 1975). (Русский перевод: Бьюкенен Джеймс М. Сочинения. Серия: «Нобелевские лауреаты по экономике». Т. 1. - М: «Таурус Альфа», 1997. ~ С. 207-444. — Прим. науч. ред.).

¹¹J Thomas Hobbes, Leviathan (1651) (New York: Everyman Edition, 1943). (Рус­ский перевод: Гоббс Т. Сочинения в 2 т. Т. 2. М., 1991. — Прим. науч. ред.).

индивидов, А и Б. Причем, левое число в каждой клетке - выигрыш А, а правое - В.

Матрица 1.1

Заметьте, что здесь имеются как доминирующая строка, так и столбец. Другими словами, если в игре только одна партия, то А, выбирающий между строками, выберет строку 2 вне зависимости от своего прогноза поведения игрока В. Аналогично, Б, выбирающий между столбцами, выберет столбец 2. В результате таких независимых действий игро­ков «решение» оказывается в ячейке IV. Однако, как ука­зывают величины выигрышей, оба игрока добились бы большего, выбрав строку 1 и столбец 1 с решением в ячейке I. Тем не менее, пока не существует какого-то правила или соглашения, диктующего такой выбор, - индивидуально-рациональное и максимизирующее полезность поведение гарантирует исход игры в ячейке IV.

Этот пример позволяет сделать простой и недвусмыс­ленный вывод. Сообщество людей, вовлеченных в подобное взаимодействие, нуждается в существование какого-то пра­вила, обязательной для членов общества нормы, предотвра­щающей такое поведение индивидов, которое приводит к исходу в ячейке IV - исходу, который никто не желает.

Эта простая иллюстрация позволяет сделать несколько заслуживающих внимания замечаний. Во-первых, как уже отмечалось выше, ни А, ни Б не могут поодиночке предо­пределить результат общественного взаимодействия. Этот результат возникает из поведения обеих сторон, независимо от того, идет ли речь о поведении, направленном на макси­мизацию ожидаемой индивидуальной полезности при отсут­ствии правил, или же о соблюдении какого-то правила или соглашения.

Во-вторых, потенциальная возможность достижения со­глашения относительно какого-то правила или договоренно­сти существует до тех пор, пока структура взаимодействия остается той, что отображена в матрице. Другими словами, «игра» не обязательно должна быть симметричной относи­тельно выигрышей, как показано. Необходимо лишь, чтобы порядковое ранжирование ячеек для каждого из участников совпадало с тем, которое показано в таблице. Пока игрок А ранжирует в порядке предпочтения ячейки как III, I, IV и II, а В - как II, I, IV, III, результаты игры не изменятся. Следовательно, мы могли бы при желании умножить соот­ветствующие числа, например для игрока А, на коэффици­ент 100, оставив неизменными числа для игрока В; при этом принципиальная структура взаимодействия не претер­пела бы изменений.

В-третьих, даже эта простая иллюстрация говорить о проблеме принуждения к соблюдению правила, несмотря на возможность общего согласия по поводу его желательности. Предположим, что А и В договорились выбрать, соответст­венно, строку 1 и столбец 1, вследствие чего ожидаемый ис­ход игры оказывается в ячейке 1. Однако, если А рассчиты­вает, что В будет соблюдать договоренность, то он может обеспечить себе больший выигрыш, выбрав вместо строки 1, как было условлено, строку 2. Аналогичным образом, В может выбрать столбец 2 и улучшить свое положение, если он ожидает от А выбора строки 1. В результате любое пра­вило, обеспечивающее при условии соблюдения его всеми сторонами получение более высокого общего выигрыша, уязвимо из-за мотивов индивидуально-рационального пове­дения некоторых или всех взаимодействующих сторон.

При этом нельзя сказать, что потенциальный наруши­тель действует нерационально или находится не в ладах со здравым смыслом. Напротив, ближе к истине будет, скорее, противоположное утверждение. При отсутствии эффектив­ных процедур принуждения к соблюдению правил, именно следование правилам, а не их нарушение, требует от инди­вида отказа от максимизации ожидаемой полезности. По крайней мере, если следовать тому, как эта поведенческая предпосылка формулируется в современной экономической теории.

В дилемме заключенного взаимодействие крайне упро­щено, однако, как нам представляется, в его структуре со­держится большинство тех элементов, которые необходимы для понимания центральных проблем общественного поряд­ка; а именно - согласования поведения индивидуально мо­тивированных людей таким образом, чтобы получить при­емлемые для всех участников варианты исходов.

Наш коллега Гордон Таллок весьма удачно озаглавил свою книгу, посвященную данной проблеме, как «Общест­венная дилемма»,¹² тем самым предполагая ее вездесущ­ность. В случае обобщения дилемма, конечно, приобретет очень сложные структурные характеристики. По мере того, как мы расширяем анализ в целях включения в него мно­жества лиц, способных действовать индивидуально, в груп­пах или в качестве коллективной организации через прави­тельственные учреждения, а также многочисленных вари­антов выбора, в число которых входят несколько его уров­ней, - количество могущих стать предметом исследования представляющих интерес ситуаций взаимодействия стано­вится практически неограниченным.

Однако цель нашей книги состоит не в том, чтобы смо­делировать хотя бы незначительное подмножество таких взаимодействий. На всем протяжении книги нашей отправ­ной точкой будет такое понимание обобщенной дилеммы, которое предполагает повсеместную желательность правил или системы правил, накладывающих соответствующие ог­раничения на индивидуальное, групповое и коллективное поведение. В оставшихся разделах данной главы мы выде­лим свойства правил в нескольких хорошо знакомых взаи­модействиях в качестве средства введения обсуждения пра­вил в социально-политической системе.

Правила игры

Слово «правила», вероятно, чаще всего ассоциируется с «играми». И потому будет полезно рассмотреть правила, существующие в обычных играх, будь то комнатные игры типа бриджа или спортивные игры типа тенниса или баскетбола.

¹² Gordon Tullock, The Social Dilemma (Blacksburg, Va., University Publications, 1974).

Во всех играх существуют правила, определяющие те параметры, в рамках которых проводится игра - разре­шаемые игрокам действия, используемое снаряжение, сред­ства разрешения споров, способ определения победителя и так далее.

Рассматривая обычные игры, мы без труда или без осо­бого труда проводим различие между правилами игры как таковой и действиями в рамках этих правил. Действия осуществляются в рамках правил, но сами они не являются составной частью правил. Правила устанавливают рамки для действий в игре, и в этих рамках действия могут при­нимать весьма разнообразный характер. Напротив, состав­ляющие специфику игры действия является строго опреде­ленными или замкнутыми. Фактически, определенную пу­таницу вносит сюда разговорный язык, в котором слово «игра» употребляется как для обозначения структуры пра­вил (например, «баскетбол - это игра»), так и проведения игры в рамках этих правил (например, «во вчерашней игре «Лейкерс» победил «Селтик»).

В социально-политической системе существуют те же, что и в обычных играх, различия между правилами соци­ального взаимодействия и типами поведения, имеющими место в рамках этих правил. Зачастую провести такое раз­личие здесь бывает значительно сложнее, чем в обычных играх, и именно в этом отношении знакомство с последними может оказаться полезным. Тем не менее, различие между правилами и поведением в рамках правил сохраняет силу для всех ситуаций взаимодействия.

Ситуация обычной игры, кроме того, помогает рассмот­реть другое, хотя и связанное с вышеупомянутым различие - между выбором стратегии ведения игры в рамках опреде­ленной системы правил и выбором самих правил. Выбор между стад-покером и обычным покером, который осущест­вляет группа потенциальных игроков, заметно отличается от выбора между пасом и прикупом, который делает от­дельный игрок в покер.

В социально-политической системе соответствующему различию необходимо уделить особое внимание. Нужно от­делять процесс, в ходе которого определяются правила, от того процесса, посредством которого выбираются конкрет­ные действия, совершаемые в рамках данных правил. Од­нако, провести такое различие в социальной системе опять-таки труднее из-за сложных взаимозависимостей между правилами, накладывающими ограничения на поведение частных лиц, и теми правилами, что устанавливают огра­ничения деятельности политических агентов. Причем по­следние, в свою очередь, могут вносить изменения в прави­ла первого типа.

Иными словами, большинство законодательных органов могут действовать в рамках правил (политической консти­туции), которые устанавливают ограничения для их дейст­вий по изменению правил, регулирующих поведение от­дельных граждан в их частной жизни. Следует соблюдать осторожность, проводя различие между выбором правил и выбором стратегий действий в рамках правил применитель­но к ситуации, в которой наличествует четко определенный орган, принимающий решения.

К примеру, если правила пользования недвижимым имуществом позволяют нам выжигать заросли на принад­лежащей нам земле, то, решив сжечь в определенный день кучу хвороста, мы действуем в рамках правил. Любой зако­нодательный акт, объявляющий это незаконным, представ­ляет собой изменение правил, которым мы, как частные землевладельцы, должны следовать. Однако, принимая та­кое постановление, законодательный орган действует в рам­ках своих собственных правил, предусматривающих, на­пример, принятие решения простым большинством голосов.

Главное преимущество начала нашего обсуждения с об­ращения к знакомым обычным играм заключается в том, что в них различие между этими двумя уровнями выбора интуитивно представляется очевидным.

В то же время, в некоторых отношениях обращение к правилам обычных игр может оказаться дезориентирую­щим. Правила этих игр имеют целью сделать игру в рамках этих правил интересной. Другими словами, игра как тако­вая является единственной и общей для всех потенциаль­ных ее участников целью. Поэтому, обращение к обычным играм может затемнять ту основную дилемму, которую мы представили выше и исходя из которой правила необходи­мы потому, что они позволяют избегать нежелательных ре­зультатов.

Переходя к рассмотрению ситуаций социально-политических взаимодействий, мы обнаруживаем, что здесь не следует искать какого-либо аналога удовольствию от са­мой игры, а вознаграждения отдельных игроков отнюдь не должны быть связаны с задачей придания интереса соответ­ствующей деятельности. Социально-политические правила не требуют наличия какой-то общей для всех цели. Здесь признается, что отдельные индивиды имеют свои собствен­ные, самостоятельно определяемые ими цели, собственные жизненные планы, которые не обязаны быть общими для всех. В таком случае функция правил состоит в том, чтобы обеспечивать взаимодействие людей, чьи желания могут быть совершенно различными. Рассматривать данную функцию лучше всего, обратившись к иному примеру.

Правила дорожного движения

Правила дорожного движения (еще один хорошо знако­мый пример использования термина «правила») не создают­ся и/или не формируются, исходя из каких-либо конкретно сформулированных целей пользователей дорог. Эти пользо­ватели могут иметь самые разнообразные цели - деловые, развлекательные или какие-то комбинированные, - что имеет своим следствием разнообразие маршрутов поездок, скорости движения и типов транспортных средств. Функция правил дорожного движения заключается в том, чтобы обеспечить людям возможность двигаться различными, не зависящими друг от друга курсами, что при отсутствии та­ких правил могло бы вызывать противоречия и конфликты. Наличие этих правил не означает, что цели участников движения можно свести к какой-то единой мере, аналогич­ной «выигрышу» в обычных играх.

Правила дорожного движения обладают еще одной при­влекающей наше внимание особенностью. Эффективность системы этих правил не зависит от того, насколько соответ­ствуют друг другу уровни квалификации пользователей до­рог. Какая-либо система правил может оказаться предпоч­тительной именно потому, что она допускает сосуществова­ние на дороге хороших и плохих водителей - обычным иг­рам данная особенность не присуща. Правила дорожного движения имеют общественную функцию, которая состоит в том, чтобы содействовать достижению своих целей всеми пользователями дорог, независимо от того, какими могут быть эти цели. И оцениваются эти правила по их способно­сти удовлетворять данному критерию.

Правила, регламентирующие социально-политические взаимодействия - экономические и политические отноше­ния между людьми, - в значительной мере должны оцени­ваться таким же образом, исходя из их способности содей­ствовать всем людям в данном государственном устройстве следовать их собственным целям. Позволяют ли эти прави­ла отдельным индивидам преследовать свои цели в некой среде, где достижение этих целей подразумевает взаимоза­висимость, причем, преследовать их так, чтобы максималь­ная реализация собственных целей каждым сочеталась с такой же свободой и для остальных?

Внимательное изучение примера с правилами дорожного движения позволяет нам выделить еще одну, часто упус­каемую из виду, характерную черту правил. Правила обес­печивают для каждого участника предсказуемость поведе­ния других. Эта предсказуемость принимает форму инфор­мации или информационных рамок относительно возмож­ных поступков взаимодействующих лиц.

Предположим, например, что в некоторой небольшой развивающейся стране автомобили являются новинкой и их число невелико. Страна испытывала влияние как Британии, так и Франции, и потому среди автомобилистов встречаются как следующие правостороннему, так и левостороннему движению. По мере роста количества автомобилей отсутст­вие общепринятых правил начинает порождать проблемы. При встрече двух автомобилей самостоятельные действия каждого водителя - при том, что ни один из водителей не знает, какой реакции следует ожидать от другого - создают такую структуру возможных результатов, которая анало­гична жизни в гоббсовских джунглях. Введение какого-либо правила - любого правила - пойдет на пользу всем сторо­нам.

Матрица 1.2

Иллюстрацией к этому примеру является матрица 1.2. По существу, здесь имеет место координационная игра, в которой введенное правило выполняет информационную за­дачу. Каждой из двух сторон дается возможность спрогно­зировать действия другой. И пока это правило обеспечивает симметричное поведение, не имеет значения, вводит ли оно правостороннее или левостороннее движение. В таком слу­чае появляется роль для правительства, - известить о вве­дении правила. Однако эта задача может быть так же, или даже лучше, решена самой историей - общественные со­глашения часто служат установлению соответствующих пра­вил поведения.

Взаимодействие, отображенное в матрице 1.2., отлича­ется от более общей игры-дилеммы, представленной в мат­рице 1.1, в том, что касается относительной значимости предсказательной составляющей правила и вытекающей из нее проблемы соблюдения правила. Матрица 1.2. описывает игру, которая по существу является координационной. Наи­большие выгоды обеспечиваются при введении правила -любого правила, - а его нарушение приносит любому из иг­роков относительно небольшое преимущество. Однако мат­рица свидетельствует и о том, что нарушение правила все же приносит некоторую выгоду и, следовательно, имеет ме­сто проблема соблюдения правила. Например, если А из­вестно, что В будет всегда следовать согласованному прави­лу, то А иногда будет выгодно отступать от этого правила. Однако соблазн нарушить ранее одобренное правило здесь не является повсеместно присутствующим, как это было в более общей ситуации дилеммы заключенного.

В чисто координационной игре (не иллюстрируемой здесь в матричной форме) выгода от индивидуального на­рушения утвержденных или согласованных правил полно­стью отсутствовала бы, и для такой игры проблема соблю­дения правил не стояла бы в принципе. Несомненно, что такие взаимодействия действительно существуют. В качест­ве примера можно привести язык. У всех членов общества имеется стимул для употребления слов, понятных осталь­ным людям. Существует естественная сила, формирующая общий словарный запас и общие правила грамматики. Эту же характеристику можно отнести и к языку манер и эти­кета, где видимой целью поведения человека является пере­дача остальным какого-то смыслового сигнала.

Однако, матрицы 1.1. и 1.2. не раскрывают другие важ­ные характеристики взаимодействия, типа дилеммы заклю­ченного или информационно-координационного взаимодей­ствия. Обе эти иллюстрации демонстрируют безоговорочный выбор между наличием правил и их отсутствием. Как толь­ко игра принимает более охватывающий характер - то есть, как только все стороны признают необходимость введения какого-то правила - возникает второй выбор: выбор между правилами.

Рассмотрим теперь случай, в котором существует разли­чие между возможными правилами - пусть даже при этом сохраняется допущение симметрии в выигрышах игроков. Описываемая здесь игра фактически представляет собой «субигру» по отношению к показанной в матрице 1.2.

Рассмотрим матрицу. 1.3., которая занимает положение «внутри» ячейки I матрицы 1.2. В данном случае стороны Делают выбор не между принятием правила и действиями без правил. Выбор делается между альтернативными вари­антами правила. Как видно из матрицы 1.3., правило «пра­востороннего движения» имеет преимущество по сравнению с правилом «левостороннего». Здесь важно иметь какое-то правило (что продемонстрировано в матрице 1.2.), но имеет значение и то, какое из правил будет выбрано. А поскольку выигрыши игроков симметричны, то, при наличии консти­туционного правила, оба отрока выберут одно и то же правило.

В

	Выбор правила,	Выбор правила,
	устанавливающего	устанавливающего
	правостороннее движение	левостороннее дви- жение
Выбор правила, уста-
навливающего право-	10, 10	—
стороннее движение
А
Выбор правила, уста-
навливающего левосто-	—	5, 5
роннее движение

Матрица 1.3

Говоря о представленном здесь взаимодействии, стоит отметить два момента. Во-первых, общественные соглаше­ния, складывающиеся в процессе исторического развития и имеющие статус «неписаных правил», не обязательно обес­печивают получение наилучшей из возможных структур ре­зультатов. Некоторые современные исследователи общества (в особенности, Хайек и его последователи) демонстрируют очевидную веру в то, что силы социальной и культурной «эволюции» порождают эффективные правила. Нам пред­ставляется, что нет никаких оснований предсказывать, что эти силы всегда будут обеспечивать выбор наилучших пра­вил. В нашем примере вполне может сформироваться и стать превалирующим правило левостороннего движения -в особенности, если с течением времени экзогенные переме­ны изменят относительные выигрыши от различных пра­вил. В этом случае эволюция не способствует или почти не способствует принятию лучших правил.

Такая перспектива указывает нам на необходимость пе­риодического рассмотрения альтернативных систем правил, а также на то, что сами правила должны расцениваться как объекты выбора, подлежащие изменению и пересмотру в со­ответствии с теми состояниями общества, которые они вы­зывают. Данная перспектива указывает нам и на одну из возможных ролей «правительства» в сообществе людей, а именно - способствовать переходу от старых правил к но­вым. «Правительство» в данном контексте может быть уст­роено по-разному - это может быть формируемая на основе консенсуса ассамблея, вся совокупность участников игры или - как противоположная крайность - никем не избирае­мый король-диктатор. Поскольку в данном примере выго­ды, получаемые участниками, являются симметричными, сторона, выбирающая правила, не получает каких-либо осо­бых преимуществ, однако может иметь важное значение наличие какого-то лица, группы или процесса, уполномо­ченных осуществлять выбор между различными правилами.

Во-вторых, переход от левостороннего движения к пра­востороннему может оказаться нежелательным, несмотря на преимущество последнего в матрице. Если правила рассмат­риваются как способ передачи информации, позволяющей игрокам прогнозировать действия друг друга, то, следова­тельно, любое изменение этих правил означает уничтожение информации. Если правило («правостороннее движение» или «левостороннее движение») определяется заново утром каждого дня путем подбрасывания монеты, то это равно­сильно полному отсутствию правил. Для того чтобы выпол­нять свои функции, правила должны быть стабильными. Если правила подвержены постоянным изменениям, пере­даваемая ими информация теряет всякое значение. В этом случае каждый игрок уже не может исходить из того, что остальные будут придерживаться существующего правила, даже если ему самому это правило известно - ведь он не может знать наверняка, что остальные игроки узнают о том, что ему известно это правило. А в условиях, когда осталь­ные игроки могут играть по «устаревшим» правилам, каж­дый из них менее заинтересован следовать новым.

Данная аргументация позволяет предположить, что в конституционной перспективе имеет место естественная склонность к консерватизму. Одной лишь демонстрации, что какое-то состояние А, если оно достигнуто, «лучше», чем статус-кво, недостаточно, чтобы счесть оправданным отход от статус-кво. Достигнутый «локальный» максимум может оказаться и глобальным максимумом.

Признание этого факта раскрывает перед нами крайне важное различие между созданием конституции и ее рефор­мированием. При создании конституции, когда отсутствуют какие-либо ранее существовавшие действовавшие правила, речь идет о выборе между правилом, порождающим одну совокупность результатов, и правилом, порождающим аль­тернативную их совокупность. Предпочтение отдается тому правилу, которое обеспечивает получение предпочтительной совокупности результатов. Но когда речь идет об изменении уже существующего правила, как в случае конституционной реформы, то правило, которое порождает наиболее предпоч­тительный набор результатов, не обязательно оказывается доминирующим.

Приведенная здесь аргументация до некоторой степени оправдывает ту антипатию, которую сторонники концепции социальной эволюции испытывают к конструктивистскому рвению. В той мере, в которой существуют стабильные и терпимые правила, для общества может быть предпочти­тельным не пытаться их изменить. Этот довод всего лишь указывает нам на необходимость иметь правила, опреде­ляющие процедуры возможного изменения существующих правил и, в частности, гарантирующие, что их изменения не будут происходить слишком часто и без должного учета издержек перехода.

Основные координационные игры, иллюстрируемые матрицами 1.2 и 1.3, являются чрезмерно упрощенными и в еще одном важном отношении. Помимо повсеместного кон­фликта между индивидуальными и «общественными» инте­ресами, порождающего проблему принуждения к соблюде­нию правил, существует и несогласие между индивидами по поводу выбора самих правил. В рассматривавшихся до сих пор координационных играх соответствующий конфликт­ный потенциал преднамеренно игнорировался. Нет никако­го различия между двумя игроками в том, что касается ор-диналистского ранжирования ячеек в матрицах.

Матрица 1.4

Рассмотрим, однако, другой пример из той же более об­щей категории правил дорожного движения. В силу ука­занных выше причин наличие какого-то правила несомнен­но выгодно; ситуация идентична той, что описывалась в примере с левосторонним и правосторонним движением. Предположим, однако, что существуют два возможных пра­вила действий водителей на перекрестках, из которых мож­но выбрать только одно. Одно правило гласит: «Пропусти того, кто справа», другое - «Пропусти того, кто слева». Ил­люстрирует данное взаимодействие матрица 1.4. Заметим, что ординалистское ранжирование двух соответствующих ячеек неодинаково для А и В - для А явно предпочтитель­нее первое правило - «пропусти того, кто справа», а для В -второе - «пропусти того, кто слева». Столь расходящиеся предпочтения могут иметь место в том случае, если, напри­мер, А прогнозирует, что по утрам он чаще всего будет подъ­езжать к перекрестку справа от направления движения В.

Два игрока отдают предпочтение различным правилам, несмотря на тот факт, что оба они предпочитают наличие какого-то правила его отсутствию. Однако, разногласие по вопросу о том, какое правило следует принять, может за­держать введение правила и вызвать споры между участниками движения, каждый из которых стремится максимизи­ровать то преимущество в распределении, которое сулит ему выбор между альтернативными правилами.

Не следует преувеличивать значения дифференциации преимуществ для различных игроков, обусловленных раз­ными правилами. В той мере, в какой правила являются долговременными и в какой люди предвидят, что они в со­стоянии занимать разные позиции в последовательных пар­тиях игры, игроки склонны достигать согласия относитель­но принимаемого правила гораздо быстрее, чем предполага­ет представленный простой анализ. В нашем примере, если игроки прогнозируют, что каждый из них порой будет при­ближаться к перекрестку справа, а порой - слева, то моде­лью их взаимодействия может стать не матрица 1.4., а 1.2.¹³

Правила рыночного порядка

В разделах II и III наша цель заключалась в том, чтобы выделить несколько элементов правил при помощи хорошо знакомых примеров - с одной стороны, обычных игр, с дру­гой стороны - правил дорожного движения. Однако, как мы уже отмечали, главный интерес для нас представляют пра­вила экономического и политического порядка.

В этом разделе мы познакомимся с правилами рыночно­го, или экономического порядка, а в разделе VI мы исследу­ем правила политического порядка.

В обоих рассматривавшихся выше примерах необходи­мость существования правил становилась очевидной сразу же после обращения к взаимодействию: нельзя охарактери­зовать обычные игры или дорожное движение, не подумав об их правилах. Однако когда речь заходит о гораздо более важном экономическом взаимодействии между людьми, то правила, управляющие индивидуальным

¹³ Принцип, в соответствии с которым достижение согласия по вопросу, ка­кое из правил установить, менее трудно, чем соглашение о строго опреде­ленных распределительных аллокациях, всесторонне рассматривается в ра­боте James М. Buchanan and Gordon Tullock, The Calculus of Consent (Ann Ar­bor, University of Michigan Press, 1962). ). (Русский перевод: Бьюкенен Джеймс М. Сочинения. Серия: «Нобелевские лауреаты по экономике». Т. 1. - М.: «Таурус Альфа», 1997. - С. 31-206. — Прим. науч. ред.).

поведением, в та­ком взаимодействии зачастую игнорируются. Сами эконо­мисты печально известны своим пренебрежением к данному аспекту. Сложные аналитические исследования работы рынков часто ограничиваются лишь беглым упоминанием правил, в рамках которых на этих рынках имеет место ин­дивидуальное поведение. Адам Смит непричастен к такому пренебрежению: он подчеркивал важное значение «законов и институтов» экономического порядка.

Лучшей иллюстрацией отхода от такой смитовской и классической принципиальной позиции, возможно, являют­ся методы анализа «провалов рынка» в теории экономики благосостояния, разработанной в середине этого века. «Рынкам» были приписаны провалы в результате сравнения их с условными, формальными моделями, сконструирован­ными из математических упражнений экономистов. Анализ ведется таким образом, как будто институциональные огра­ничения не имеют никакого отношения к тому, каким обра­зом индивиды взаимодействуют внутри рыночных структур.

Самым лучшим примером значимости правил, возмож­но, будет обращение к знакомому случаю с использованием ресурсов, находящихся в общей собственности - то, что иногда называют «трагедией общедоступности». Если про­стая максимизация полезности постулируется для описания поведения пользователей, то можно предсказать, что общедоступные ресурсы будут эксплуатироваться сверх меры. Утверждается, что рынок «проваливает» обеспечение эффективного использования редкого ресурса. Однако сегодня нам хорошо известно, что проблема здесь заключается не в самой работе рыночного механизма, а в тех правилах, в рамках которых действуют пользователи. Если правила изменяются таким образом, что редкий ресурс попадает в обособленное и частное владение, а также имеются средства для реализации и защиты прав собственности индивидов, то эта неэффективность исчезает. Данный пример позволяет предположить, что присущая экономистам склонность рассматривать результаты, а не правила, их обеспечивающие, послужила источником глубокого заблуждения. Изменение результатов или исходов достигается не путем непосредственного манипулирования ими, а путем реформирования правил.

Нормативный напор теоретиков «экономики благосос­тояния» сосредоточивался на обеспечении аргументации в пользу государственного или коллективного вмешательства в работу рынков. Сравнимая по распространенности недо­оценка значения правил характерна и для группы экономи­стов, отстаивающей рыночные институты с нормативных позиций. Эти экономисты склонны игнорировать важность правил под тем - порой довольно наивным - предлогом, что «рынок возьмет свое» вне зависимости от институциональ­ных ограничений. Предполагается, что рыночные решения достаточно действенны, чтобы подавить любые возможные институциональные ограничения. Здесь, по-видимому, су­ществует некоторая путаница между результативностью экономически мотивированного поведения в рамках данных ограничений и возможной результативностью экономически мотивированного поведения в изменении самих этих огра­ничений. Представляется вполне возможным, что обеспечи­ваемые рынком результаты могут быть вполне удовлетвори­тельными в рамках данных институтов, но, в то же время, эти институты могут быть относительно нечувствительными к переменам, если не будет иметь место явное и непосредст­венное внимание к их устройству и возможному реформи­рованию.

Если вернуться к примеру с общей собственностью, то могут существовать хорошо функционирующие рынки ры­бы, на которых под действием сил спроса и предложения формируются полностью удовлетворительные результаты в плане размещения ресурсов и распределения (при данных ресурсных и институциональных параметрах), но в то же время отсутствие прав собственности на промысловые пло­щади не позволяет установить систему правил, которые в любом смысле представляют собой нормативный идеал.

Заслуживает внимания и второй аспект правил рынка. Анализируя ранее правила дорожного движения, мы обна­ружили, что одна из существенных функций этих правил состоит в том, чтобы не позволять индивидам мешать друг другу своими действиями: правила выполняли, в сущности, негативную функцию предотвращения катастрофического вреда. В основе своей это именно та задача, которую Гоббс отводил для правил общественного порядка - удерживать общество от анархии. Однако в смитовском видении рыночного порядка существует и весьма значительный позитив­ный аспект человеческого взаимодействия. В мире, каким его видел Смит, разделение труда порождает взаимные вы­годы от сотрудничества между обменивающимися сторона­ми - выгоды, которые обеспечиваются каждой стороне, но которые полностью не в состоянии осознать ни один чело­век. На каждой из последующих стадий разделения труда каждый его участник реагирует на свое окружение прояв­лением творческой фантазии непосредственно в собственных интересах и, одновременно, косвенно — в интересах его партнеров. Последовательность таких творческих деяний формирует порядок, который одновременно отражает гро­мадные преимущества сотрудничества между людьми и обеспечивает возможности для новых творческих сверше­ний. Всюду можно созерцать преобладающий рыночный по­рядок и осознать характер и масштабы выгод от человече­ского сотрудничества в системе разделения труда. Однако невозможно заранее предсказать, какими будут характер и масштабы этих выгод. Для этого аналитику понадобилось бы овладеть всем творческим воображением, которое в дан­ный момент рассеяно по всей совокупности экономических агентов.

Изложенная здесь точка зрения влечет за собой два вы­вода. Во-первых, в выборе правил рыночной системы есть нечто неизбежно нетелеологическое. Как можно выбирать правила, исходя из конкретных результатов, которые должны быть обеспечены данными правилами, если харак­тер этих результатов может быть точно определен только по мере их появления? Во-вторых, в случае неадекватного оп­ределения рыночных институтов или применения каких-то альтернативных правил, не обладающих благоприятными свойствами рынка, невозможно до конца узнать истинные масштабы нормативного «провала». Мы можем догадывать­ся, что этот «двигатель» человеческого сотрудничества не работает на полную мощность, но то иное, что могло бы быть необходимым, остается предметом домыслов.

Правила политического порядка

Многие исследователи общества могут согласиться с тем, что рыночные процессы протекают в рамках разумно и четко определенных правил, и что такие правила представ­ляют собой важный предмет изучения. Однако они могут испытывать меньше желания применить этот же подход к политическим процессам. Тем не менее, «выборы» в поли­тике также возникают из взаимодействия индивидуальных агентов в рамках системы институциональных правил, при­чем каждое действующее лицо ограничено действиями ос­тальных. Участники политических процессов действуют в какой-либо системе более или менее четко определенных правил и делают выбор между доступными им вариантами таким образом, чтобы обеспечить себе максимальные выго­ды (которые могут здесь, так же как и в иных обществен­ных институтах, включать в себя как экономические, так и этические цели).

Главный вопрос заключается в следующем: является ли система правил, упорядочивающая отношения между от­дельными действующими лицами, - той системой, которая лучше всего направляет действия отдельных индивидов в интересах других людей или, по крайней мере, удерживает индивидов от причинения вреда другим?

Существует несколько способов, позволяющих рассмат­ривать политические процессы в тех же понятиях, в кото­рых мы рассматриваем рынки. Первым и наиболее важным в этой связи является взгляд на политический процесс как на систему взаимодействующих индивидов, результатом ко­торой становится равновесие. Данный взгляд не противоре­чит любому числу мотивов, которые можно приписать этим индивидам, и любому числу критериев, по которым можно оценивать действующие правила. Мотивы и критерии, о ко­торых идет речь, можно выбрать из арсенала экономистов. В последующих главах мы исследуем такие приложения экономического метода к политическим процессам. Однако важны здесь не мотивы действующих лиц и не оценочные критерии, а готовность исследовать политический процесс в тех же понятиях, в каких мы исследуем рынки. Обладаю­щие собственными целями индивиды взаимодействуют друг с другом в рамках системы правил (политических институ­тов), стремясь к достижению этих целей, и их взаимодейст­вие, в конечном счете, служит установлению некоего кон­кретного результата как равновесного. При данных воз­можностях и целях индивидов, структура результатов мо­жет быть изменена только путем изменения правил. А из­менения в правилах, в дополнение, изменят результаты, возникающие из любого сообщества индивидов.

Последующие главы в значительной мере будут посвя­щены следствиям отдельных аспектов устройства политиче­ских правил. Здесь мы должны предупредить читателя о неизбежных трудностях разграничения правил и результа­тов в политической сфере. С одной стороны, правила поли­тической игры достаточно очевидны: правило большинства; периодические выборы; различные ограничения полномо­чий правительства; требование систематической отчетности о расходовании общественных средств; географическая структура избирательной системы, включая возможное раз­деление самой политической юрисдикции при федеративном устройстве государства и т.д. Тем не менее, многие из этих характеристик сами являются результатами политического процесса. Например, соглашения о допустимой для общест­венной деятельности области, которые имеют существенную конституционную ауру, в значительной мере определяются текущими политическими решениями. В этом смысле раз­личие между правилами и результатами в политической среде чаще всего оказывается размытым. Более того, по­скольку и правила, и решения, принимаемые в рамках этих правил, проистекают из довольно схожих друг с другом по­литических процессов, значимость данного различия может порой показаться несколько преувеличенной. Однако имен­но там, где это различие не является очевидным, могут ока­заться под угрозой основные правила игры - и именно по этой причине мы попытаемся сохранять разграничение пра­вил и результатов в сфере политики.

Значение правил

Первый аргумент в пользу необходимости изучения правил основан на признании той роли, которую играют правила в обособлении равновесного результата или систе­мы результатов для любого сообщества действующих в об­ществе лиц с данными возможностями и целями. Мы ста­рались указать на то, что взаимодействие одних и тех же лиц внутри любого общества может порождать любое число общественных результатов - в зависимости от существую­щих в этом обществе правил. Однако осуществимыми яв­ляются лишь те из них, которые могут быть получены как равновесные в рамках некоторой институциональной струк­туры. По этой причине было бы неправильным исследовать множество всех возможных общественных результатов и выбирать из них в качестве идеала те, которые наилучшим образом отвечают какому-то независимому и внешнему нормативному критерию.

Институциональные структуры ограничивают множест­во осуществимых результатов не в меньшей мере, чем те основные физические ограничения («обеспеченность факто­рами производства»), которыми лимитируется ассортимент желаемых конечных продуктов в экономике.

Чтобы не быть обвиненными в создании здесь пугал, об­ратимся к стандартному обсуждению справедливости рас­пределения, или «равенства», в сфере общественной поли­тики (более подробно мы займемся этим вопросом в главе 8). Стандартная процедура заключается в том, чтобы изу­чить все варианты распределения всего объема выпуска, со­ответствующие исходной наделенности производственными возможностями, и неизбежные потери продукта в процессе его перераспределения (хотя порой как раз эти последние и игнорируются). На основе этого выделяется множество умо­зрительно осуществимых «распределений», а затем выбира­ется «наилучшее» из них - для чего используется какая-либо функция общественного благосостояния или иная со­ставляющая этического аппарата. Однако у конституциона­листа естественным образом возникает вопрос: как можно обеспечить получение этого «наилучшего» результата в ре­зультате политического процесса? Несомненно, более ра­зумным подходом является определение возможных альтер­нативных систем правил и изучение определяемых ими ва­риантов распределений. И, если окажется, что ни один из них не соответствует ранее выведенному «наилучшему», то мы должны попросту заключить, что это «наилучшее» не­достижимо.

Конституционалист настаивает на исследовании правил, поскольку стремится включить в свой анализ все относя­щиеся к делу ограничения. Оставляя без внимания инсти­туциональные ограничения, аналитик допускает ошибку, равносильную исключению из экономического анализа пре­делов производственных возможностей экономических аген­тов или игнорированию обусловленных редкостью основных ограничений.

Второй аргумент в пользу необходимости изучения пра­вил является нормативным по своему характеру и имеет не­сколько измерений. Одно из них мы довольно подробно рас­смотрим в следующей главе, где убедимся в том, что выбор между различными правилами - поскольку эти правила бу­дут действовать в течение длительной последовательности игр, в которых шансы сторон являются довольно неопреде­ленными - обладает некоторыми особыми характеристика­ми, не свойственными выбору, совершаемому в рамках су­ществующих правил, где позиции каждого игрока четко оп­ределены. Говоря конкретнее, естественная предрасполо­женность игроков к конфликту интересов в случае выбора между различными правилами существенно ослабевает, что увеличивает возможность достижения соглашения между игроками по поводу применяемых правил.

Существует, однако, еще одна сторона аргумента норма­тивного характера в пользу преимущественного внимания правилам, а не результатам. Она основана на утверждении о невозможности дать надлежащую нормативную оценку ре­зультатов при отсутствии информации о том, как они были получены. Такое утверждение может быть выдвинуто исхо­дя из того, что сам процесс по своей природе обладает нор­мативной значимостью, или же на том основании, что ин­формация о процессе, в свою очередь, дает информацию о результате, без которой оценка трудна или вообще невоз­можна.

Рассмотрим простой пример. Предположим, что достиг­нут некоторый экономический результат, при котором А имеет пять яблок и шесть апельсинов, а В - десять яблок и девять апельсинов. Оценка данного результата отчасти за­висит от наличия у нас информации о том, как он был дос­тигнут. Допустим, что нам стало известно о том, что А по­просту присвоил себе шесть апельсинов, ранее принадле­жавших В. Если исходить из того, что ранее эти апельсины принадлежали В на законном основании, то итоговый ре­зультат может оказаться непривлекательным в нормативном смысле, поскольку он явился следствием совершения кражи индивидом А - то есть, поскольку в процессе дости­жения этого результата А нарушил нормативные правила поведения.

Точно так же результат какого-либо состязания, напри­мер в беге, может оказаться не имеющим никакого норма­тивного значения: приемлемым может быть любой резуль­тат забега при условии, что его правила справедливы, и что они соблюдаются. В противном случае, хотя результаты нормативны, такими же могут быть и порождающие их процессы.

Человек, ошибочно осужденный за несовершенное им преступление, может почерпнуть некоторое утешение в сознании того, что суд был полностью справедливым, пусть даже присяжные и ошиблись в оценке фактов. Аналогич­ным образом, подсудимый, чья виновность очевидна, может счесть существенным полное соблюдение судебного ритуала, даже если результат процесса заранее известен. В обоих случаях нормативными свойствами, наряду с результатом, обладает и процесс.

Правила могут обладать нормативными характеристи­ками и в ином отношении - не потому, что процессы, про­текающие по определенным правилам, имеют какую-то са­мостоятельную ценность, а в силу того, что следование оп­ределенным правилам обеспечивает получение информации о нормативном статусе результата. Это относится, в частно­сти, к тем случаям, когда оцениваемым свойством результа­та является его эффективность. Говоря конкретно, если распределение яблок и апельсинов между индивидами А и В является результатом свободного обмена между двумя сто­ронами, начавшимся из некой точки исходного наделения, и если яблоки и апельсины обнаруживают свойства, прису­щие обычным «частным» благам, то мы можем считать, что итоговое распределение является эффективным или, по крайней мере, что данный обмен удовлетворяет критерию Парето. Если же информация о способе достижения конеч­ного результата отсутствует, то у нас вообще нет оснований предполагать его эффективность. В самом деле, для такого суждения аналитику потребовалось бы прочесть мысли со­ответствующих индивидов и на основании этого вывести функцию полезности каждого индивида - что, разумеется, попросту невозможно. Тот факт, что данный результат воз­никает из процесса, характеризуемого определенными правилами, обеспечивает получение информации о норматив­ном статусе результата, который невозможно было бы полу­чить иным образом. Здесь нормативное значение придается результату, а не процессу, однако процесс, тем не менее, служит критерием для определения характера полученного результата.

Перейти к странице: Причина правил. Конституционная политическая экономия

Координация материалов. Экономическая школа

Контакты