недостаток товаров, виктор валентинович новожилов

100 Hot Books (Амазон, Великобритания)

ИМЕНА (В.В.Новожилов)

Недостаток товаров («Вестник финансов», 1926, № 2.)

1. Сущность явления

При частнохозяйственном строе сбыт товара является одной из труднейших задач. Кажется так, будто размеры производства ограничиваются не размерами производительных сил, а возможностью сбыта. И это впечатление не беспочвенно. При частнокапиталистическом строе рынок всегда заполнен товарами, иногда даже переполнен. При частнокапиталистическом строе обычно не покупатель гонится за продавцом, а продавец гонится за покупателем.

Современное состояние нашего народного хозяйства совсем иное. Проблема рынка перевернулась. Не товар ищет покупателей, а покупатели ищут товар. Товаров не хватает для удовлетворения всего спроса. Перед некоторыми магазинами образуются длинные очереди. В частной торговле цены товаров значительно выше продажных цен трестов — по некоторым товарам на 100—200%. Вводятся ограничения продажи: из государственных магазинов и кооперативов ходкие товары отпускаются не всем желающим, а лишь избранным категориям покупателей, например пайщикам, членам профессиональных союзов.

Если в крупных городах недостаток товаров приобрел столь острые формы, то в деревне положение еще хуже.

Это явление не ново: оно впервые обнаружилось ранней весной 1924 г. перед денежной реформой. Уже тогда не хватало мануфактуры. В начале лета 1924 г. недостаток товаров еще усилился. Осенью того же года он захватил целый ряд товаров массового потребления. Но все же острота современного товарного голода превосходит то, что было год назад. А между тем за этот год наша промышленность сделала большой шаг вперед, самый большой за все время новой экономической политики.

Что же означает это явление? Не отражает ли оно нашу бедность, т. е. абсолютный недостаток товаров по сравнению с нормальной потребностью в них? Некоторые склонны так думать: население обносилось, изголодалось за время войны и революции и его острую потребность в мануфактуре всякого рода не может покрыть наше производство. Это объяснение на первый взгляд убедительно, но тем не менее оно основано на ошибке. Оно упускает из виду тот немаловажный факт, что товары раздаются не по простому изъявлению потребности в них, а за деньги.

Как бы ни была велика чья-либо потребность, она не может отразиться на рынке, если субъект этой потребности не имеет денег для ее проявления. Недостаток товаров, таким образом, это не абсолютный недостаток товаров, а относительный недостаток по сравнению с денежным спросом.

Однако не всякое возрастание денежного спроса вызывает недостаток товаров. Если цены товаров повышаются соразмерно росту денежных доходов, то недостаток товаров даже возникнуть не может: все деньги находят себе применение, весь спрос удовлетворяется.

Недостаток товаров, следовательно, возникает только тогда, когда цены перестают выполнять функцию уравнителя спроса и предложения, когда они приобретают инертность, нечуткость к конъюнктуре рынка.

По своей экономической природе вольные цены весьма подвижны. Их подвижность непосредственно отражает энергию личного интереса в хозяйственной борьбе. Поэтому товарный голод при частнохозяйственной организации рынка является исключением. Но цены, регулируемые властью, могут отличаться известной инертностью, и поэтому общий недостаток товаров возможен лишь там, где общество или государство оказывает значительное воздействие на цены.

Таким образом, недостаток товаров есть признак того, что цены слишком низки. Если недостаток товаров при этом захватывает все важнейшие товарные группы, значит, весь уровень цен не соответствует денежной стороне народного хозяйства.

В настоящее время положение именно таково. Нынешний недостаток товаров нельзя считать эпизодическим расхождением спроса и предложения подобным, например, недостатку некоторых товаров перед пасхой или рождеством, когда население может в короткое время израсходовать давно сбереженные деньги. Повышение спроса перед праздниками обычно сменяется послепраздничным затишьем. Но когда рождественское оживление торговли продолжается целый год, то это значит, что весь годовой спрос (т. е. денежный доход населения) превышает годовое производство потребительных благ, помноженное на их цены, установленные властью.

2. Ближайшие последствия недостатка товаров

Не является ли недостаток товаров особым преимуществом нашего народного хозяйства? Ведь обычно рынок ограничивает производство. У нас же рынок идет впереди производства, предоставляя ему развиваться в меру производительных сил.

Однако избыток спроса не приносит пользы народному хозяйству. Недостаток товаров прежде всего вызывает хаос в распределении реальных доходов. Распределение реальных доходов перестает соответствовать распределению денежных доходов. Разница цен в вольной и регулируемой торговле достигает по некоторым товарам весьма значительных размеров. Иначе говоря, покупательная сила денег становится весьма различной не только в различных местностях, но и в различных магазинах и даже в различных руках.

Эта пестрота покупательной силы денег извращает направление хозяйственной деятельности. Непроизводительные с народнохозяйственной точки зрения задачи приобретают очень большое частнохозяйственное значение. Недостаточно заработать деньги: не менее важно суметь купить на них товар по дешевой цене. Отсюда трата времени на поиски товара, стояние в очередях перед государственными магазинами.

Этот порядок распределения содержит известную долю той бессмыслицы, которую во всей красе можно представить только на следующем вымышленном примере: некое общество установило, что все получают все даром; в определенное место свозится весь продукт в одну кучу, и каждый может брать из нее все что угодно; ясно, что каждый привоз продуктов в кучу сразу же расхватывался бы в порядке общей свалки. Продажа продуктов по цене ниже цены равновесия спроса и предложения является в известной части даровой раздачей: именно в части разницы между продажной ценой и ценой рыночного равновесия. Конечно, все стремятся получить этот подарок, но не все его получают. При недостатке товаров выигрывает тот, кто стоит ближе к источникам товарного потока,— тот, кто непосредственно получает нехватающие товары. Город ближе к источникам промышленных товаров, деревня — дальше. Поэтому город, по-видимому, перехватывает большую долю промышленных товаров, чем та, которая причиталась бы ему при продаже этих товаров по ценам равновесия спроса и предложения. Политика низких цен не только не достигла удешевления товара для деревни, но обратно: она удешевила товар для города за счет его вздорожания для деревни, притом вздорожания на много процентов.

Даже небольшое понижение регулируемой цены ниже цены равновесия спроса и предложения может вызвать большое повышение вольных цен.

Поясним это наглядным примером.

Пусть в народном хозяйстве продается только один товар. Покупают его две группы потребителей — Г и Д. Первая может непосредственно получить товар из государственных магазинов, вторая — только через перепродавцов.

Предположим, далее, что в единицу времени производство равно 100 единицам продукта, доходы группы

Г — 120 руб. и доходы группы Д — 80 руб.

Очевидно, что цена равновесия спроса и предложения равна двум рублям: она получается как частное от деления всего спроса (200 руб.) на все предложение (100 единиц).

Если продажная цена из государственных магазинов будет только на 25% ниже цены равновесия, то — при указанных условиях — вольная цена (для группы Г) превысит регулируемую цену на 166%. Действительно, по цене в 1 р. 50 к. группа Г может купить 120/1,5 = 80 единиц товара. Для группы Д остается только 20 единиц товара, продажная цена для этой группы может быть повышена до 80/20 = 4 руб. за единицу.

Продавцы, повышая цены товара, тем самым приводят в равновесие избыточный спрос с тем предложением, которое осталось за вычетом части его, купленной по дешевым ценам не для перепродажи, а для личного потребления.

Следовательно, при неизменном избыточном спросе вольные цены тем выше, чем большая доля товарного производства переходит по дешевым ценам в руки окончательных потребителей. Поэтому если бы даже удалось искоренить всякую продажу товаров трестами в руки частных продавцов, то недостаток товаров не исчез бы. Правда, неосновательное обогащение частных торговцев было бы исключено, зато размеры неудовлетворенного спроса потребителей еще возросли бы. Действительно, если доход населения равен 200 руб., производство — 100 единицам, а регулируемая цена — 1,5 руб. за единицу, то при продаже по этой цене всех 100 единиц окончательным потребителям неудовлетворенный спрос достигнет 50 руб. Если же по 1,5 руб. будет продано 80 единиц, а остальные 20 единиц — по 4 руб., то все денежные доходы будут удовлетворены товарами, хотя и в различной мере.

Таким образом, продавая по вольным (вздутым) ценам, частная торговля смягчает недостаток товаров для тех потребителей, которые лишены возможности купить товар по дешевой цене.

Если бы все торговцы продавали по установленным (низким) ценам, то следовало бы ввести известные ограничения при отпуске товара для того, чтобы прыткие покупатели не могли совершенно лишить товара других, менее ловких покупателей. Иначе говоря, при полном отсутствии вольных цен и недостатке товаров необходима карточная система. Там, где деньги перестают служить точным мерилом распределения продуктов, там лишь карточная система может установить некоторый порядок и устранить общую свалку вокруг источника ненормально дешевого продукта.

Однако, чем больше растет недостаток товаров, тем больше растут отрицательные черты частной торговли — торговля вырождается в спекуляцию.

Перепродажа товара, купленного по некоммерчески низкой цене, стала источником неосновательного обогащения множества лиц, ибо для каждого понятно, что таким способом можно получить максимальную сумму подарков в размере разницы между ценой треста и ценой рынка. И тяга к получению этих подарков захватила не только профессиональную торговлю, но также тех, кто раньше не занимался торговлей. На этой почве возникло множество злоупотреблений служащих государственных и кооперативных предприятий. Было бы крайне наивно думать, будто развитие спекуляции и связанных с ней злоупотреблений происходит теперь от того, что моральная природа людей внезапно испортилась. Нет, моральная природа людей осталась та же, но изменилась политика цен. Некоммерчески низкие цены — это почва, на которой с необходимостью закона природы вырастает спекуляция.

Чтобы отчетливее понять экономические основания типа спекулянта, представим, что все товары трестов попадают в руки частных торговцев. Конечно, вольные цены сразу понизились бы и недостаток товаров для потребителей исчез бы. Товар продавался бы дороже, чем ныне его продают тресты, но очередей не было бы. Однако недостаток товаров для торговцев остался бы. Это значит, что торговцы не могли бы всю выручку от продажи снова полностью помещать в дело. И на почве этой невозможности продуктивно поместить в торговлю весь свой денежный капитал вырастают основные черты типа спекулянта.

Так как товара по цене треста на всех не хватает, то у торговца возникает искушение подкупа служащих треста.

Так как проданный товар нелегко заместить другим, то возникает искушение не торопиться с реализацией товара или продавать лишь по особенно выгодной цене.

Так как значительная часть прибыли все же остается свободной, то тем самым личное потребление как бы принуждается к расширению. Отсюда рост спроса на предметы роскоши и редкости. Современное оживление антикварного рынка и обилие денег в частной торговле свидетельствуют о том, что уже значительная доля избыточных денег перешла в руки частной торговли.

Быть может, приведенная характеристика роли частной торговли в период недостатка товаров покажется противоречивой. С одной стороны, торговля неосновательно обогащается, с другой — как будто бы обогащаясь, она все-таки выполняет функцию снабжения товарами тех потребителей, которые не могут купить товар по дешевой цене. Если частная торговля выполняет полезную функцию, то почему бы тогда вытекающее из этой функции обогащение считать неосновательным?

Потому что повышение продажной цены до уровня, обеспечивающего согласование спроса с предложением, не стоит никаких особых затрат, это, так сказать, «даровое благо». Обогащаться за счет выполнения этой функции так же неосновательно, как взимать плату за воздух.

Эта парадоксальность роли частной торговли при недостатке товаров отражает парадоксальность некоммерческой политики низких цен в условиях денежного хозяйства. Некоммерческая политика цен, регулирующая цены вне зависимости от размеров спроса, является элементом совершенно чуждым тем принципам, на которых основано денежное хозяйство. Вторгаясь в мир, в котором каждый поступает «коммерчески», т. е. заботится прежде всего о своих интересах, она переворачивает все экономические отношения, сообщая им парадоксальный характер. Однако описанные явления (спекуляция и пр.) суть только поверхностные последствия некоммерческой политики цен. Как увидим ниже, ее влияние распространяется далеко за пределы рынка.

3. Каким образом расширение безубыточного производства может усиливать товарный голод?

Полтора года тому назад, когда недостаток товаров у нас впервые обнаружился, тогда хозяйственная практика методом борьбы избрала всемерное расширение производства. Прошел год. Промышленное производство расширилось на много процентов, а недостаток товаров стал еще острее. И это не случайность.

Связывать расширение производства с устранением недостатка товаров так же неправильно, как неправильно считать недостаток товаров абсолютным недостатком, недостатком по сравнению с потребностью в товарах. Еще раз подчеркиваем, что недостаток товаров есть выражение избытка денежных доходов над производством, считая производство по ценам трестов.

Поэтому устранить недостаток товаров можно, лишь устранив избыток денежных доходов над реальным доходом, считая реальный доход (т. е. сумму производства потребительных благ) по ценам трестов.

Между тем при расширении производства это условие не всегда выполняется. Если бы расширение производства не сопровождалось ростом всей суммы денежных доходов населения, то, понятно, оно могло бы восстановить равенство между денежным доходом населения (спросом на товары) и предложением товаров (считая по ценам трестов). Но так не бывает: каждый охотно получает даровой продукт, но никто не хочет даром трудиться. При росте производства, по общему правилу, растет сумма заработных плат, растут

суммы, уплаченные за сырье, словом, растут денежные доходы населения, растет спрос на товары. Поэтому устранение недостатка товаров зависит не просто от расширения производства, а от того, в какой мере связанный с расширением производства рост доходов населения будет отставать от роста производства потребительных благ (исчисленного по ценам трестов).

Если прирост производства готовых к потреблению товаров будет покрываться и поглощаться связанным с ним приростом доходов, то никакое расширение производства не в состоянии устранить возникший перед тем недостаток товаров. Прибавив к обеим сторонам неравенства по равной величине, нельзя неравенство превратить в равенство.

Если же рост доходов производителей будет опережать рост производства потребительного продукта, то товарный голод будет тем острее, чем выше коэффициент воспроизводства. Простейший пример: рост производства при продаже по убыточным ценам. В данном случае источник возрастания избыточных денег в обороте очевиден — убытки промышленности. Однако современные цены трестов в общем покрывают себестоимость и даже дают некоторую прибыль. Мы не имеем данных для суждений по этому вопросу. Но допустим, что это верно.

Тем не менее и при продаже по себестоимости рост денежных доходов производителей может опережать рост реального дохода народного хозяйства, т. е. производства готовых к потреблению товаров.

Так будет именно при расширении производства.

При стационарном производстве сумма доходов производителей равна всем издержкам производства потребительных благ.

Но при расширяющемся производстве доходы производителей возрастают на сумму большую, чем возрастает производство потребительных благ, считая его по себестоимости.

Так происходит потому, что при расширении производства нужно сначала произвести больше средств производства (сырья, полуфабрикатов, орудий), а потом больше потребительных благ. Для того чтобы в будущем произвести больше потребительных благ, нужно уже в настоящем производить больше средств для их производства, больше, чем требуется для простого воспроизводства потребительных благ. Поэтому при расширении производства доходы населения слагаются:

A) из доходов непосредственных производителей потребительных благ;

Б) из доходов производителей средств производства, необходимых для поддержания производства потребительных благ на достигнутом уровне;

B) из доходов производителей дополнительных средств производства, необходимых для производства (в будущем) большего количества потребительных благ, чем их в настоящем производстве.

Предположим для простоты, что доходы производителей в общем изменяются пропорционально произведенному ими продукту, например заработная плата растет пропорционально росту производства на одного рабочего.

Тогда сумма доходов А+Б будет равняться сумме издержек производства производимых в данное время потребительных благ. Если бы продукты продавались по ценам, равным издержкам, то доходы А+Б могли бы поглотить все предложение потребительных благ. Но рядом с ними выступают на рынке потребительных благ со своими притязаниями доходы В, т. е. доходы производителей дополнительных средств производства, тех средств, которые лишь в будущем превратятся в дополнительные потребительные блага. Очевидно, по цене, равной издержкам производства, никак нельзя удовлетворить весь спрос: возникнет недостаток товаров. В обороте появятся лишние деньги: ими будут именно суммы доходов В. С другой стороны, предприятия лишатся прибыли в размере суммы этих же доходов (В), прибыли, которую они могли бы капитализировать, т. е. купить на нее дополнительные средства производства. Круговорот денег, таким образом, расстроится. Деньги, истраченные при производстве дополнительных средств производства через прибыль, вернулись бы на рынок средств производства; отказ же от прибыли препятствует им перейти из карманов потребителей на рынок средств производства. Следовательно, для покупки дополнительных средств производства понадобится вторичная эмиссия денег: вторичная потому, что в первый раз деньги были выпущены для оплаты производства дополнительных средств производства. Если эта эмиссия не будет произведена, то на рынке средств производства наступит депрессия, а дальнейшее расширение производства станет невозможным. Если же эта эмиссия будет произведена, то расширение производства может продолжаться, но зато в обороте будет нарастать сумма лишних денег, денег, для которых по ценам, равным издержкам, нет товаров.

Чем выше коэффициент воспроизводства, т. е. чем больше производство дополнительных средств производства сравнительно с прочим производством, тем больше доходы В относительно доходов А+Б, тем быстрее рост избыточных денег в обороте (при продаже по себестоимости). Иначе говоря, при продаже по себестоимости товарный голод растет тем сильнее, чем больше расширение производства. Всякое расширение производства при продаже по себестоимости вызывает избыточную эмиссию денег: при таких условиях всякая кредитная эмиссия превращается в кредитную инфляцию.

Более того, не только полный отказ от прибыли, но даже частичный, т. е. извлечение прибыли меньшей, чем сумма доходов В, ведет к тому же результату, хотя и в смягченной степени: чем больше производство, тем сильнее недостаток товаров.

Напомним, что все наше рассуждение основано на предположении пропорциональности между ростом продукта и ростом общей суммы доходов его непосредственных производителей.

Такая строгая зависимость между продуктом и доходами не всегда наблюдается в действительности. Обычно суммы доходов производителей изменяются не пропорционально росту продукта, но лишь в том же направлении. Например, при увеличении производства каменного угля увеличивается и сумма заработных плат рабочих этой промышленности. Заработная плата на единицу продукта может при этом уменьшиться.

Однако наш вывод от этого не изменится.

Для того чтобы он остался в силе, необходимо и достаточно, чтобы сумма доходов данного периода была больше издержек производства производимого в данном периоде количества потребительных благ. Но издержки производства потребительных благ слагаются ив доходов их непосредственных производителей и из доходов производителей тех средств производства, с помощью которых были произведены данные потребительные блага. Ясно, что обе эти категории доходов относятся не к одному и тому же периоду времени: доходы производителей примененных средств производства относятся к прошлому, а доходы непосредственных производителей потребительных благ относятся к настоящему. Это вытекает из природы самого производства: сначала нужно произвести средства производства, а потом — с их помощью — потребительные блага.

И вот, если при расширении производства доход производителей тоже растет (хотя и непропорционально продукту), то сумма доходов производителей средств производства прошлого периода времени будет меньше суммы доходов производителей средств производства в настоящем. Значит, сумма издержек производства потребительных благ (в нее входят прошлые доходы) будет меньше всего спроса на эти блага (он слагается из доходов настоящего периода) , что и требовалось доказать.

Таким образом, наш вывод сохраняет свое значение даже при такой широкой, охватывающей всю обычную практику предпосылке, как допущение, что сумма доходов производителей изменяется в том же направлении, в каком изменяется производство.

Так в действительности и бывает: общий денежный доход населения растет при росте производства. Потому только и нужна эмиссия денег: она нужна для увеличения доходов производителей. Если бы сумма денежных доходов производителей оставалась стационарной, то эмиссия денег не требовалась бы. Тогда суммы доходов двух различных периодов времени были бы равны друг другу. Это значит: тогда текущий доход населения равнялся бы издержкам производства потребительных благ. Тогда можно было бы, продавая товар по себестоимости, сколь угодно расширять производство, не вызывая недостатка товаров. Но именно эти условия нереальны. Они не только не соответствуют нашей современной действительности, они не соответствуют никакой действительности. Трудно даже представить такое состояние народного хозяйства, при котором производство могло бы постоянно расти, несмотря на неизменность общей суммы денежных доходов.

4. Математическое доказательство того же тезиса

5. При некоммерческой политике низких цен интересы производства не совпадают с интересами денежного обращения

Итак, расширение производства само по себе не может устранить недостатка товаров. Наоборот, при политике цены, отказывающейся от извлечения надлежащей прибыли, расширение производства будет сопровождаться ростом товарного голода.

Отсюда, по правилам логики, нужно сделать и обратный вывод: при политике цен, отказывающейся от извлечения надлежащей (естественной) прибыли, сокращение производства будет сопровождаться смягчением товарного голода.

Сколь ни парадоксальны эти выводы, однако это не пустая игра ума: парадоксия товарного голода есть следствие парадоксальности его условия — некоммерческой политики цен. Отказ от извлечения той прибыли, которую навязывает рынок, несомненно, явление неслыханное в условиях вольного рынка. Но это явление возможно в наших условиях: так бывало в прошлом году и наблюдается в настоящее время. Поэтому нельзя некритически применять к нашим условиям законы частнокапиталистического строя и нельзя удивляться тому, если законы рынка СССР парадоксальны с точки зрения экономики частного капитализма.

А между тем у нас это не всегда учитывают.

Вот пример, на котором, кстати, можно уяснить, каким образом сокращение производства связывается с устранением товарного голода. При частнохозяйственном строе при избытке денег в обороте нужно сокращать эмиссию, сокращать кредитование, и только. Так ли надо поступать у нас? Наша новейшая практика, по-видимому, склонна идти этим же путем и лечить недостаток товаров ограничением эмиссии денег без изменения политики цен. Однако это заключение страдает такой же ошибкой, какая лежала в основе попытки насытить товарный голод расширением производства при понижении цен трестов. В обоих случаях упускается из виду, что положения, применимые при коммерческом строении цен, неприменимы там, где цены устанавливаются по иным принципам. Ведь избыток денег при частном капитализме выражается в повышении уровня цен, а избыток денег при нашей хозяйственной системе может быть следствием понижения цен. При частном капитализме избыток кредитных денег означает, что кредитование чрезмерно расширено, а у нас избыток кредитной эмиссии может, кроме того, означать, что цены трестов слишком низки.

При частном капитализме в избытке денег повинна обычно денежная политика, а в наших условиях в избытке денег может быть повинна, кроме того, и политика цен.

Посмотрим же, к чему приводит устранение недостатка товаров (возникшего вследствие искусственного ограничения прибыли) посредством только сокращения денежного обращения без изменения некоммерческой политики цен и без понижения заработной платы (на одного рабочего).

Мы видели, что прибыль, и притом прибыль определенных размеров, является необходимой составной частью цены товара, произведенного с участием ранее произведенных орудий производства, в растущем народном хозяйстве. При отказе от прибыли расширение производства возможно лишь за счет инфляции. При отказе от извлечения прибыли эмиссионные потребности промышленности возрастают на всю сумму упущенной промышленностью прибыли и всякая эмиссия превращается в инфляцию. А с другой стороны, эта же самая упущенная прибыль является лишним элементом в обороте, так как для этой суммы доходов населения не хватает товаров.

Спрашивается: насколько же нужно сократить эмиссию, чтобы при продаже товаров по себестоимости был прекращен дальнейший приток лишних денег в оборот?

Ответ ясен: при таких условиях нужно совершенно прекратить эмиссию, т. е. прекратить или сильно затормозить расширение производства, хотя бы состояние производительных сил допускало рост народного хозяйства. И при всем том недостаток товаров не исчезнет — он только перестанет возрастать. Для того чтобы он исчез, необходимо еще изъятие лишних денег из обращения, что при продаже товаров по себестоимости возможно только ценой абсолютного сокращения сумм, затрачиваемых на продолжение промышленного производства, т. е. путем уменьшения доходов населения, связанного с промышленностью.

Как же уменьшение затрат промышленности отразится на производстве?

Если заработная плата не будет понижена, то сокращение денежных затрат промышленности неизбежно приведет к сокращению производства. Притом больше всего сократится производство средств производства. Так как спрос на товары массового потребления слагается из доходов производителей потребительных благ и из доходов производителей средств производства, то понижение доли средств производства в общем производстве означает, что общая сумма денежных доходов населения понизится в большей мере, чем производство предметов массового потребления. И таким образом (при неизменных ценах потребительных благ) восстановится равновесие между спросом и предложением, восстановится при сокращающемся производстве.

К аналогичному выводу мы придем, если предположим, что товары продаются не по себестоимости, а с прибылью, но размер прибыли ниже естественного ее уровня. При таких условиях для прекращения инфляции нужно сократить эмиссию в большей мере, чем следовало бы в интересах производства. И при таких условиях придется ограничить расширение производства более узкими пределами, чем это допускается состоянием реальных возможностей производства³.

Все это значит, что при некоммерческой политике цен сумма эмиссионных возможностей не совпадает с суммой реальных возможностей расширения производства. Только при коммерческой политике цен (т. е. при отсутствии недостатка товаров) размер эмиссионных возможностей отражает размеры реальных возможностей роста народного хозяйства. Только там, где цены учитывают конъюнктуру рынка, достижение предела устойчивой эмиссии является признаком достижения предела реального роста народного хозяйства. Но там, где цены понижаются вопреки росту спроса,— там признаки избытка денег в обороте уже не могут служить признаком достижения предела реальных возможностей расширения производства. Там сумма эмиссионных возможностей меньше суммы тех эмиссионных потребностей, которые вытекают из реально осуществимых планов расширения производства. Поэтому там прекращение дальнейшего притока лишних денег в оборот требует избыточного сокращения эмиссии, требует, в частности, ненужно излишнего ограничения возможностей хозяйственного развития.

6. Каким образом то явление, какое обычно возникает в форме кризиса перепроизводства, может принять форму недостатка товаров?

Итак, при отказе от прибыли или искусственном понижении ее размера путем политики цен расширение производства возможно только ценой непрерывной инфляции.

Иными словами, при некоммерческой политике цен кредитная инфляция неизбежна даже при вполне правильном развитии народ-

^{-------------------------------------------------------------------------------------------------}

³ Проф. Н. Н. Шапошников уже год тому назад указывал, что «политика снижения цен, приводя к искусственному увеличению потребительского спроса, противоречит развитию производительных сил нашей промышленности. Ориентировать все народное хозяйство на покупателя-потребителя означает в сущности усиленно обслуживать текущее потребеление за счет будущего или личное за счет производительного потребления» (Н. Н. Ш а п о ш н и к о в. Промышленная конъюнктура и политика цен.— «Вестник промышленности, торговли и транспорта», 1925, № 1).Это совершенно верно в предположении, что денежная политика воздерживается от инфляции.

ного хозяйства, правильном как в отношении состава спроса, так и в отношении распределения производительных сил между производством орудий и производством потребительных благ.

Но отсюда вовсе не следует, что недостаток товаров не может сочетаться с расстройством производства. Наоборот, при инертности цен недостаток товаров может возникнуть вследствие расстройства народного хозяйства.

Предположим, что в данный момент цены товаров соответствуют условиям рынка, прибыль промышленности соответствует ее естественному уровню и состав производства правилен во всех отношениях.

Пусть засим возникает подъем конъюнктуры, т. е. такое изменение в строении народного хозяйства, которое обычно приводит к кризисам перепроизводства. Известно, что обычный подъем конъюнктуры сопровождается ростом цен. Нетрудно понять, что при инертности цен подъем конъюнктуры будет сопровождаться ростом недостатка товаров. Таким образом, рост недостатка товаров может означать не только дефект политики цен, но, сверх того, еще и развитие тех народнохозяйственных процессов, какие при подвижности цен приводят к кризису перепроизводства.

Однако это вовсе не значит, что путем политики понижения цен можно вызвать реальный подъем конъюнктуры, но избежать кризиса. Так думать — значит впадать в заблуждение, какое характерно для инфляционистов. Перспектива вечного подъема без кризисов нередко грезилась инфляционистам. Ведь при кризисе производство сокращается как бы от недостатка денег: на трудность достать деньги, на их дороговизну — вот на что жалуются обычно предприниматели в тяжелые дни кризисов. Казалось бы, достаточно расширить кредитование, чтобы все невзгоды кризиса миновали, чтобы рост производства мог продолжаться прежним темпом. Однако эта видимость обманчива. Недостаток денежных капиталов сам по себе только симптом серьезного расстройства всей системы капиталистической промышленности. Инфляция может только усилить это расстройство, только усилить основное зло кризиса, затруднить его ликвидацию.

Ошибка инфляционистов, таким образом, состоит в том, что они принимают видимость за существо явления и видят в кризисе только расстройство денежного обращения, не замечая расстройства народного хозяйства.

Мы впали бы в совершенно такую же ошибку, если бы заключили, что политика понижения цен страхует народное хозяйство от кризисов. Ведь сущность кризиса состоит вовсе не в том, что спрос не поспевает за ростом предложения,— это лишь видимость явления, видимость избытка перепроизводства всех благ, скрывающая на самом деле недостаток производительных сил, недостаток по сравнению с поставленными хозяйственными задачами. Те явления, которые влекут подъем к критическому концу, своими корнями восходят в область производства, а расстройство производства вряд ли станет легче от изменения денежной формы его проявления.

Конечно, при инертности цен форма проявления расстройства производства будет иная, чем при подвижности цен, и то, что при подвижности цен облекается в форму затора сбыта, при их неподвижности должно выступить в ином облачении. Конечно, при политике некоммерчески низких цен затор сбыта не может наступить и подъем конъюнктуры освобождается от той границы, которая ставится ему при подвижности цен рынком. Однако это не преимущество, а недостаток. Это значит, что при политике низких цен контроль рынка над составом производства ослабевает. Это значит, что то расстройство производства, которое при подвижности цен пресекается кризисом сбыта, при политике низких цен может достичь гораздо больших размеров. В этом отношении политика низких цен действует вполне аналогично инфляции: путем продолжения инфляции можно поддерживать работу предприятий, несмотря на кризис сбыта, и тем самым еще увеличивать возникшее расстройство народного хозяйства ⁴.

Какое же расстройство народного хозяйства скрывается под маской общего перепроизводства, в чем состоят те процессы, которые образуют реальную основу подъема и в то же время влекут его к кризису?

Мы знаем, что характернейшей чертой подъема конъюнктуры является стремительный рост производства орудий производства. Производство и цены потребительных благ далеко не в такой мере участвуют в подъеме конъюнктуры, как производство и цены орудий. Этот факт заставляет искать сущность подъема в сдвиге отношения между производством готовых изделий и производством средств производства. Дело в том, что соотношение между производством орудий и производством готовых изделий имеет огромное значение для народного хозяйства, безразлично — натурального или денежного. Ведь размеры производительных сил ограниченны, и, если на производство орудий их затрачивается больше, значит меньше в данный момент приходится их затрачивать на производство потребительных благ. И при неосторожной затрате производительных сил на производство орудий может случиться, что придется ограничить производство потребительных благ, оставив без

^{---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------}

⁴ В сущности даже нельзя противополагать инфляцию политике низких цен, ибо при политике низких цен даже нормальное (правильное) расширение производства связано с избыточным выпуском денег. Тем более ненормальное расширение производства, которое даже при подвижности цен предполагает инфляцию, при инертности цен невозможно без кредитной инфляции. Инертность цен только скрывает эту инфляцию под маской недостатка товаров.

использования часть уже существующих средств для их производства. Пусть, например, машины и здания для производства готовых изделий не используются именно потому, что рабочие руки и топливо отвлекаются для производства таких же самых машин и зданий. Ясно, что это положение нелепо: производство того, что нельзя использовать, бесполезно. Ясно, что при таких условиях происходит растрата производительных сил, уменьшая реальный доход всего народного хозяйства. Ясно, что сущность этого расточения нисколько не изменится, в какую бы форму мы ни облекали этот процесс.

Однако денежное хозяйство обладает механизмом, пресекающим развитие этого процесса. Именно когда происходит избыточная затрата производительных сил на производство орудий, тогда обнаруживается недостаток средств производства (сырья, топлива) по сравнению с предпринятыми начинаниями. Начинается борьба за средства производства. При подвижности цен средства производства дорожают, и притом дорожают быстрее потребительных благ. Орудием в этой борьбе являются создаваемые банками кредитные деньги.

Кто же побеждает в этой борьбе? Очевидно, тот, кто дольше может выдерживать вздорожание средств производства, кто дольше может выдерживать рост издержек.

Предприятия, производящие средства производства, находятся в выгодном положении, ибо их продукты дорожают примерно так же, как дорожают их средства производства.

Позиция предприятий, производящих потребительные блага, гораздо слабее, ибо повышение цен их продуктов ограничено доходами населения, а последние растут медленнее, чем растут коммерческие кредиты на приобретение орудий производства.

Таким образом, предприятия, производящие орудия производства, побеждают в борьбе за средства производства: они взвинчивают цены топлива, сырья и пр. в такой мере, что дальнейшее производство готовых изделий становится в значительной части убыточным. Производство готовых изделий сокращается или приостанавливает темп своего развития.

Однако эта победа инструментальной промышленности дорого ей обходится. Это пиррова победа. Ведь спрос на средства производства в конечном счете исходит от производства потребительных благ, поэтому при сокращении производства потребительных благ или даже прекращении его роста все дополнительные орудия производства становятся излишними, теряют свой рынок. Если, скажем, производство тканей сокращается так, что часть оборудования остается без использования, то, понятно, расширение производства ткацких станков становится излишним. Оказывается, что покупательная сила текстильных фабрик недостаточна для реализации всех вновь произведенных машин по тем взвинченным путем кредита ценам, благодаря которым производство орудий могло отнять от производства потребительных благ известную часть средств производства. Спрос на орудия падает, и кризис сбыта поражает их производство. Таким образом, кризис общего перепроизводства является внешней формой избытка производства орудий производства.

Однако такая форма наблюдается только при подвижности цен, только там, где цены всегда приспособляются к условиям рынка, где цены выполняют функцию уравнителя спроса и предложения. При известной инертности цен, при фиксации их борьба за средства производства не влечет повышения их цен, не вызывает понижения рентабельности производства потребительных благ. Недостаток орудий производства обнаружится тогда непосредственно — в виде недостатка товаров на рынке средств производства. На рынке потребительных благ тоже будет наблюдаться недостаток товаров, но в меньшей степени: вспомним, что при подъеме конъюнктуры цены потребительных благ повышаются медленнее, чем цены орудий производства.

Таким образом, вместо кризиса общего перепроизводства возникнет кризис общего недостатка товаров, который будет расти по мере роста избыточного производства средств производства.

При инертности цен рост избыточного производства средств может найти предел только в том случае, если руководителями промышленности будет замечена допущенная ошибка. При инертности цен рынок ослабляет свой контроль над производством и тот механизм, с помощью которого он парализует избыточное расширение производства орудий, бездействует.

7. Опасности искусственного расширения рынка

Теперь мы можем дать более полный ответ на вопрос, в чем вред недостатка товаров. Мы видели, что недостаток товаров вызывает беспорядок в распределении реального дохода народного хозяйства, порождает много непродуктивных затрат и неосновательных обогащений. Но это только та сторона дела, какую легко усмотреть, так сказать, невооруженным глазом. Кроме нее существует другая, не столь наглядная, но более существенная, а именно: некоммерческая политика цен ослабляет контроль рынка над производством.

Это коротенькое положение имеет большое содержание. Ведь при денежном хозяйстве рынок выполняет функцию организации народного хозяйства. Управляя ценами, он приказывает, что, сколько и как надо производить. И если это регулирование несовершенно, то прежде всего потому, что далеко не всегда указания рынка правильно понимаются и своевременно выполняются.

И трудность сбыта товара, трудность найти рынок есть не что иное, как трудность так организовать и вести предприятие, чтобы оно было целесообразной частью всего мирового хозяйства. Проблема сбыта для каждого отдельного хозяйства — это частнохозяйственный аспект проблемы целесообразной организации всего народного (мирового) хозяйства. Что же удивительного в том, что задача сбыта трудна? Она нормально должна быть труднейшей стороной в жизни предприятий. Наоборот, ненормально всякое искусственное облегчение сбыта.

Для того чтобы рыночные показатели выполняли свою полезную функции, нужно избегать их фальсификации. Нет ничего опаснее этой фальсификации.

Если показатели рынка не фальсифицированы, то ошибки отдельных предприятий не страшны: они будут подчиняться закону случайных ошибок — взаимно уравновешиваться.

Но если ценностные показатели фальсифицированы, то самый правильный расчет всех предприятий приведет к расстройству народного хозяйства. Правильный расчет приведет к неверным результатам, если в основу расчета кладутся неверные данные.

Такая фальсификация ценностных показателей производится обычно кредитной инфляцией. Кредитная инфляция искусственно расширяет рынок, искусственно облегчает задачу сбыта. И вот именно поэтому она вносит расстройство в состав народного хозяйства. Правда, темп роста производства ускоряется, ускоряется именно потому, что контроль рынка ослабевает, зато и состав производства ухудшается, ухудшается именно потому, что контроль рынка ослабевает, и именно в той области народного хозяйства, которая всего дальше отстоит от потребительского спроса,— в области производства орудий. Выигрыш в полноте использования производительных сил происходит за счет нарушения правильности состава производства. И в результате происходит известное расточение производительных сил.

Известно, что не бывает безостановочного подъема конъюнктуры: всякий подъем недолговечен и сменяется депрессией. И это понятно: подъем, ускоренный темп предпринимательства всегда происходит под влиянием искусственного расширения рынка, под влиянием известного пренебрежения к основной и труднейшей задаче хозяйства. Искусственное расширение рынка — это самообман: кредитная инфляция, так сказать, отводит глаза организаторов хозяйства (предпринимателей) от трудностей и опасностей.

Но всякий самообман наказывается, и после периода оживления следует период депрессии, период дефляционный с преобладанием предпринимательской боязливости, низких прибылей и искусственно суженного рынка.

Искусственное сжатие рынка не менее вредно, чем его искусственное расширение. Оно вызывает неполное использование производительных сил — остановку части фабрик и заводов, безработицу. Задача состоит в том, чтобы избежать как искусственного расширения рынка (это связано с нерациональным использованием производительных сил), так и дефляционного сжатия рынка (это связано с неполным использованием производительных сил).

Искусственное оживление рынка можно вызвать не только посредством эмиссии, его можно вызвать также посредством некоммерческого понижения цен. И то, что было сказано о вреде кредитной инфляции, приложимо и к некоммерческой политике цен. В обоих случаях мы теряем показатели правильности состава производства.

Но при подвижности цен принцип рентабельности все же остается регулятором производства, тем регулятором, который ставит предел для расстройства состава производства и через кризис перепроизводства, т. е. невозможность рентабельного сбыта, восстанавливает правильность состава производства. Наоборот, при инертности цен принцип рентабельности отказывается служить, отказывается именно потому, что он не соблюдается: некоммерческая политика цен есть отказ от принципа рентабельности.

Когда цены фиксированы и не изменяются при росте спроса, тогда тот рост цен орудий производства, который в конце концов уничтожает прибыль в производстве потребительных благ, даже проявиться не может. Тогда рост цен заменяется ростом недостатка товаров. Мы видели, к чему приводит недостаток товаров на рынке потребительных благ — к беспорядку в их распределении. Мы видели, что последовательное проведение политики некоммерчески низких цен требует введения карточной системы распределения продуктов.

Понятно, что недостаток товаров на рынке средств производства тоже приводит к беспорядку в их распределении. Равным образом недостаток товаров на рынке средств производства требует введения системы пайков, требует централизованного распределения орудий производства между предприятиями, ибо беспорядок в распределении средств производства равносилен беспорядку всей хозяйственной жизни. Все это значит, что там, где цена перестает выполнять свою основную функцию уравнителя спроса и предложения,— там денежное хозяйство перестает выполнять свои организационные функции — перестает поддерживать порядок в производстве и распределении. И поэтому возникает необходимость введения иных методов организации хозяйства, методов централизованной организации производства в гигантском натуральном хозяйстве. Эти методы с наибольшей полнотой были развиты у нас в эпоху военного коммунизма.

Конечно, могут существовать различные степени уклонений от чисто денежного хозяйства, начиная от ничтожного расхождения указных и вольных цен до безденежного распределения продуктов. Однако даже при небольших отклонениях указных цен от цен равновесия спроса и предложения возникает необходимость введения неторговых методов распределения, в противном случае весь товар немедленно будет скуплен частными торговцами и указная цена станет лишь источником их неосновательного обогащения.

Итак, некоммерческая политика цен — это первый шаг от денежного хозяйства к натуральному. Мы видели, что при политике некоммерчески низких цен правильная эмиссия стесняет расширение производства; это значит, что некоммерческая политика цен несовместима с устойчивостью валюты, ибо накопление избыточных денег в обороте рано или поздно сломает всю систему регулированных цен. Устойчивость валюты понятна как цель денежной политики лишь там, где цены уравнивают спрос и предложение. Но при отступлении от основного принципа денежного хозяйства добродетель устойчивости валюты превращается в порок, ибо плоха та денежная политика, которая стесняет развитие народного хозяйства. Впрочем, с нашей точки зрения, это не является решающим доводом против некоммерческой политики цен: ведь не народное хозяйство для денежного обращения, а денежное обращение для народного хозяйства. Хороша лишь та денежная политика, какая соответствует интересам производства. Следовательно, суть вопроса в том, полезно ли с производственной точки зрения лишить цены их подвижности и тем самым сделать первый шаг в сторону натурального хозяйства. Полезно ли отказаться от услуг показателей рынка, лишив их чуткости, и перейти ныне от децентрализованного денежного хозяйства к плановому управлению народным хозяйством как quasi-натуральным?

Одно из двух: или плановое регулирование хозяйства вовсе не считается с рынком, или оно лишь предвосхищает будущие рыночные показатели.

Если план строится вопреки рынку, то тогда сомнительна целесообразность существования денежного хозяйства, ибо рынок — мозг денежного хозяйства. Тогда торговлю за деньги нужно заменить распределением по нарядам, карточкам, ордерам.

Если же задача плана — не борьба со стихией рынка, а ее предвосхищение и использование (путем приспособления к ней), то тогда нельзя отказываться от услуг тех показателей, которые наиболее чутко отражают соотношение отдельных элементов народного хозяйства. Количественные показатели производства могут дать представление о том, какова абсолютная величина того или иного производства, каков примерно уровень благосостояния страны. Но они не могут рассказать о том, много или мало производится теперь каменного угля сравнительно с другими продуктами, целесообразен ли состав производства или нет. Не говоря уже о том, что многие количественные показатели ненадежны (пример: урожай), они между собой просто несравнимы⁵.

Наоборот, функция ценности измерения в том состоит, чтобы определять степень целесообразности или нецелесообразности каж-

^{-------------------------------------------------------------------------------------------}

⁵ Значение натуральных к ценностных показателей прекрасно выяснено в статье В. Я. Железнова

«К вопросу о натуральном и ценностном аспектах экономических явлений» («Вопросы конъюнктуры», 1925, т. I, вып. 1).

дого хозяйственного действия как части хозяйственного целого. Ценностное измерение позволяет сделать выбор между различными применениями труда и хозяйственных благ.

Вся трудность организации народного хозяйства состоит в соблюдении известной пропорциональности между отдельными его элементами. Принято думать, что высшей народнохозяйственной добродетелью является накопление, т. е. производство средств производства в размере большем, чем их потребляется. Однако и в накоплении возможен избыток: возможно чрезмерное производство средств производства, при котором нет возможности использовать произведенные орудия. Такое производство бесполезных или малополезных предметов есть не что иное, как расточение производительных сил. Иными словами, может быть расточительное производство, может быть расточительное накопление.

Расточительно не только «проедание» капитала, но и его чрезмерное накопление. В первом случае ухудшается снабжение народного хозяйства средствами производства, падают производительные силы общества, во втором случае производительные силы так распределяются, что часть их производит блага, которые не могут быть использованы (т. е. бесполезные блага). В хозяйстве — в этом мире ограниченных возможностей — все крайности вредны и все искусство хозяина состоит в том, чтобы найти золотую середину между крайностями. Вся трудность распределения производительных сил между производством орудий и производством готовых изделий состоит в нахождении такой оптимальной пропорции, при которой все производительные силы использовались бы с максимальной пользой. Мера — душа хозяйства, а деньги — единица хозяйственной меры.

Поэтому порча денежных показателей рынка (цен) или порча единицы денежной меры (путем инфляции) равносильны порче вех на трудном пути организации народного хозяйства.

Это вовсе не значит, что надо отказаться от всякой политики цен. Это значит только, что на цены надо воздействовать такими методами, которые не мешали бы им уравнивать спрос и предложение. Иначе, надо влиять на цены через спрос и предложение.

Ради чего же стоит отказываться от коммерческой политики цен?

Ради удешевления промышленных товаров для деревни? Результат получается обратный: деревня плохо и дорого снабжается промышленными товарами.

Ради расширения потребления вообще? Но для этого не нужно держать цены на уровне, при котором весь спрос не может быть удовлетворен. Для этого достаточно держать цены на уровне равновесия текущего производства и потребления: все равно ведь страна не может потребить товаров больше, чем их имеет.

Быть может, цены фиксируются ради укрепления денежной единицы? Но денежная единица так не укрепляется, а расшатывается, ибо в обороте накопляются лишние деньги.

Единственный возможный смысл некоммерческой политики цен состоит в ослаблении связи между распределением денежных доходов и распределением реальных доходов. Когда распределение денежных доходов становится весьма неравномерным, когда притом производство предметов первой необходимости едва обеспечивает снабжение населения по голодной норме,— тогда разрыв между денежными и реальными доходами имеет известный смысл. Так распределяется в осажденной крепости (или стране) скудный запас хлеба — по пайкам, а не по деньгам.

Но можно ли оправдать разрыв между денежными и реальными доходами при современных наших условиях? Разве неравномерность распределения денежных доходов была так велика, что угрожала удовлетворению жизненных потребностей части населения? Наоборот, некоммерческая политика цен усилила эту неравномерность, ибо она была источником неосновательной и крупной наживы. Даже в том случае, если бы рост спроса был чисто сезонным, преходящим явлением,— и в этом случае нет оснований допускать неосновательное обогащение и вызывать недостаток товаров инертностью цен трестов.

8. Как устранить недостаток товаров ?

Если недостаток товаров — следствие некоммерческой политики цен, значит, для устранения недостатка товаров нужно лишь изменить политику цен. Если бы у нас рост спроса имел своим источником фискальную эмиссию, то повышение цен не прекратило бы инфляции и пришлось бы время от времени поднимать цены трестов. Но так как источником лишней эмиссии денег являются, вероятнее всего, низкие цены промышленных товаров, то повышение цен закроет источник инфляции. Означает ли недостаток товаров, сверх того, еще и расстройство состава производства — это трудно выяснить. Недостаток товаров наблюдается одновременно и на рынке потребительных благ, и на рынке средств производства.

Теоретически рассуждая, для устранения недостатка товаров надо повысить прибыль: ведь недостаток товаров является, вероятнее всего, выражением несоответствия денежной прибыли темпу расширения производства. Однако практически наиболее целесообразным способом повышения прибыли в данных условиях является повышение цен трестов. Докажем эту мысль, разобрав все пути к повышению прибыли.

Известно, что прибыль может быть повышена двумя основными способами: или путем понижения издержек при неизменных ценах, или путем повышения цен при неизменных издержках. Третий способ — комбинация этих двух — повышение цен при понижении издержек.

Какой же из них самый лучший с точки зрения производства? Казалось бы, понижение издержек. Так обычно думают, отождествляя понижение издержек с понижением реальных затрат на единицу продукта (затрат труда и средств производства).

Однако не всегда понижение реальных затрат равносильно понижению денежных издержек: если, например, заработная плата растет быстрее, чем растет производительность труда, то реальные издержки на единицу продукта будут понижаться, а денежная себестоимость единицы продукта при этом будет повышаться. Таким образом, реальные и денежные издержки суть различные вещи. Следовательно, вопрос стоит так: всегда ли понижение денежных издержек на единицу продукта полезно для производства? Конечно, не всегда. Например, если реальные издержки производства не сокращаются, то понижение денежной себестоимости возможно только путем понижения доходов производителей (заработной платы, доходов крестьян от продажи сельскохозяйственного сырья). Полезно ли для развития производства понижение денежной заработной платы? Думаю, что на этот вопрос даже самые заядлые сторонники понижения издержек затруднятся дать утвердительный ответ.

Каков же другой путь повышения прибыли промышленности в том случае, если реальные затраты на единицу продукта нельзя понизить в течение ближайшего времени? Промышленность может повысить цены, не повышая заработной платы и не повышая цен сырья. Реальная заработная плата при этом, конечно, понизится. Но население легче мирится со вздорожанием некоторых товаров, чем с соответствующим ему уменьшением денежных доходов. Здесь оно проводит примерно такую же разницу, какая существует между «не дать» и «взять», не дать легче, чем взять; не повысить денежную плату при небольшом повышении цен легче, чем понизить ее.

И такое отношение населения не лишено экономического основания. Например, устранение недостатка товаров путем понижения денежной заработной платы несомненно в большей мере уменьшит реальную заработную плату, чем устранение недостатка товаров путем повышения цен трестов. Чем ниже цены трестов, тем — ceteris paribus — больше надо отдать товаров держателям лишних денег для насыщения их спроса, тем меньше должна быть доля в реальном доходе народного хозяйства тех, кто лишних денег на руках не имеет. Таким образом, при неизменной производительности труда легче для производства повысить цены трестов, не повышая заработной платы, чем понизить денежную заработную плату, не изменяя цен.

Кроме того, каждое промедление в повышении цен соответственно спросу оставляет возможности неосновательного обогащения, оставляет рынок в дезорганизованном состоянии.

Наше предложение, вероятно, вызовет немало возражений.

1. Вероятно, некоторые будут указывать, что цены и так дороги сравнительно с доходами населения, что потребление и без того невелико и сужение его недопустимо. Однако повышение цен до уровня спроса с предложением нисколько не уменьшит потребления. Изменится лишь распределение тех товаров, которых ныне не хватает для удовлетворения спроса. Кто раньше покупал товары по дорогим (вольным) ценам, тот будет потреблять больше; тот, кто пользовался возможностью покупать по ценам трестов,— потребит меньше. В общем в городе больше счастливых покупателей по ценам трестов, в деревне — меньше. Поэтому город немного проиграет от повышения цен, деревня — выиграет. Реальная заработная плата может временно слегка понизиться.

Однако иного выхода нет: понижение заработной платы всех видов труда есть лишение особых преимуществ города по сравнению с деревней. Город в период недостатка товаров перехватывал известную часть тех товаров, которые могла бы купить деревня. Нельзя доказать, почему одна часть трудового населения должна продолжать пользоваться привилегией более дешевой покупки (на 100 и 200% дешевле), чем другая.

Лишь в одном случае устранение недостатка товаров не понизило бы заработной платы. Если бы товары скупались у трестов частными торговцами, если бы все рабочие и служащие покупали промышленные товары только через частных торговцев, то повышение цен трестов причинило бы ущерб только частной торговле. Оно уменьшило бы прибыльность дальнейших торговых операций, но не уменьшило бы реального дохода прочего населения. Наоборот, все прочие группы населения от этого только выиграли бы, так как потребление торговцев сократилось бы. Но в действительности значительная часть рабочих и служащих пользовалась возможностью покупки товара по ценам трестов. Поэтому повышение цен трестов отразится не только на доходах торговцев, но и на заработной плате.

Понятно, что если производительность труда возрастет, то недостаток товаров устранить будет легче: прибыль повысится за счет сокращения реальных издержек без понижения заработной платы (на одного рабочего). Однако нельзя же серьезно рассчитывать на такой скачок производительности труда, который позволил бы в течение короткого времени, не повышая цен трестов, поглотить прибылью промышленности весь избыток денег в обороте.

2. Предвидим и другое возражение против нашего предложения: повышение цен трестов недопустимо, так как оно равносильно понижению покупательной силы денег. И это неверно. Нельзя отождествлять цены трестов со всем уровнем цен промышленных товаров: есть также и вольные цены. Повышение цен трестов (при неизменных доходах населения) будет уравновешиваться понижением вольных цен. Повышение цен трестов сократит потребление города, уменьшит прибыли частной торговли, зато именно поэтому оно расширит предложение товаров в деревне и там понизит их цены. Этот процесс можно назвать унификацией покупательной силы денег. Ныне покупательная сила денег весьма различна не только по местностям, но и по различным магазинам. В деревне же некоторых товаров вовсе нельзя достать, т. е. там по отношению к некоторым товарам покупательная сила денег близка к нулю. Повышение цен трестов увеличит покупательную силу тех денег, для которых ныне вовсе не хватает товаров. С другой стороны, низкие цены трестов являются источником роста избыточных денег в обороте: они требуют для расширения производства излишней эмиссии денег. Таким образом, для устойчивости денежной единицы вредно именно поддержание цен трестов на низком уровне. Год назад для устранения недостатка товаров требовалось меньшее повышение цен трестов, чем ныне. Это значит, что за этот год доля лишних денег в обороте возросла. Если бы год назад цены трестов на некоторые товары были повышены на несколько процентов, то, вероятно, накопление лишних денег в обороте не происходило бы.

Повышение цен трестов для изъятия лишних денег из оборота приведет не к понижению, а к повышению покупательной силы денег в ближайшем будущем. В самом деле, процесс изъятия лишних денег рано или поздно окончится и тогда обнаружится, что спрос со стороны населения недостаточен для сбыта всего производства по повышенным ценам трестов. Ведь те цены, по которым может покупать рынок, насыщенный не только текущими денежными доходами населения, но и остатками от прошлых доходов населения,— эти цены будут слишком высоки тогда, когда на рынке спрос будет состоять из одних текущих доходов населения, а неизрасходованные остатки прошлых доходов населения (т. е. лишние деньги) будут изъяты из обращения. Следовательно, повышение цен трестов — унификация покупательной силы денег — сменится их понижением, т. е. повышением покупательной силы денег. Этому понижению цен может помешать только одно обстоятельство — повышение денежной заработной платы. Если промышленность не выдержит переходного периода (изъятия лишних денег) и повысит заработную плату сравнительно с производительностью труда, то вся операция может действительно принести ущерб денежной единице. Во-первых, недостаток товаров может затянуться до бесконечности; во-вторых, даже если повышение заработной платы на единицу продукта будет невелико, унификация покупательной силы денег будет сопровождаться ее понижением. Поэтому ликвидация товарного голода требует известного мужества и готовности нести некоторые жертвы.

Впрочем, эти жертвы имеют временный характер. Только период ликвидации товарного голода потребует заметного ограничения городского потребления в пользу деревни. Так город рассчитается по «неоплаченным векселям», т. е. по тем деньгам, которые ныне лежат в деревне без применения, за отсутствием там возможности купить нужные товары. После производства этого расчета доля города в потреблении снова возрастает, ибо цены трестов должны будут понизиться до того уровня, при котором возможно расширение производства без инфляции. Очевидно, что этот уровень цен выше современного уровня цен трестов, но значительно ниже уровня цен, на котором ныне может восстановиться равновесие спроса и предложения.

До сих пор мы рассматривали только способы ликвидации недостатка товаров мерами промышленной политики. Но возможны и другие приемы изъятия лишних денег из оборота: налоги, займы — словом, бюджетные излишки. Однако этот путь трудноосуществим и дорог. Извлекая избыточные деньги путем повышения налогов, государство получит с помощью дорогостоящего аппарата и ценой немалых стеснений хозяйственной жизни лишь часть тех сумм, которые оно могло бы получить, так сказать, даром — путем повышения цен трестов. Заключая займы на вольном рынке, государство будет дорого платить частным лицам за ту прибыль, которую оно даром могло бы получить при иной политике цен. Наконец, изъятие лишних денег из оборота за счет бюджетных излишков может быть целесообразно только в том случае, если прекратится дальнейшее проникновение лишних денег в оборот, ибо невозможно систематически извлекать их за счет займов или налогов, если по вине политики цен развитие производства является источником непрерывного роста лишних денег в обороте. Следовательно, известное повышение цен трестов все же необходимо для того, чтобы заткнуть источник лишних денег.

Вернуться

Координация материалов. Экономическая школа

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ШКОЛА

Контакты